Раздел IV. Космическая психология

Глава 10. Психология человека в полете

Психология человека в полете

Психология человека в полете

Психология человека в полете

Среди многочисленных проблем, связанных с практическим освоением космического пространства, важной является проблема психических реакций и состояний человека в условиях орбитальных полетов, длительных полетов к другим планетам и во время пребывания на их поверхности.

Космическая психология - новая наука, возникшая на основе авиационной психологии - одной из отраслей психологии труда. Она основывается на достижениях общей психологии и физиологии человека. Однако источниками космической психологии следует считать не только авиационную психологию, но и ряд других научных дисциплин, таких, как психоневрология, врачебная экспертиза, психофизиология труда, инженерная психология и бионика.

Три периода развития космической психологии

В короткой, но динамичной истории космической психологии, тесно связанной с развитием всей космической биологии и медицины, можно выделить три основных периода: период становления и поиска (до первого полета человека в космос), период переоценки значимости некоторых факторов космического полета после первых полетов человека (невесомость, иллюзии пространственного положения) и, наконец, третий, текущий период планомерного исследования и осмысливания данных, полученных в экспериментах и реальных, относительно недлительных космических полетах, нацеленный на создание стройной системы психологической картины жизни и работы космонавтов в длительных межпланетных полетах. (Очевидно, опросы изучения и поддержания психического статуса в условиях жизни на других планетах будут основой следующего периода развития космической психологии.)

Важнейшие вопросы космической психологии первого периода - специальный отбор космонавтов и их подготовка к полетам. В этот период были разработаны специальные методы исследований, которые основывались на принципе воспроизведения возможных психологических факторов космического полета. Так, были проведены исследования на переносимость социальной изоляции и одиночества в сурдокамерах, созданы пробы на помехоустойчивость, исследованы такие свойства психики человека, как, например, внушаемость, активность, оперативная память, врабатываемость в новых, меняющихся условиях жизни и т. д.

Исследования стали все больше и больше приобретать характер имитации, или, иначе говоря, "проигрывания", условий будущего полета. Основным методическим приемом становился сложный эксперимент, в котором оказывались взаимосвязанными вопросы психологические, физиологические и гигиенические. Исследования, проводимые в настоящее время, также основываются на этом подходе, а именно на составлении прогноза (предвидения) ожидаемых условий и их воспроизведении в лабораторных экспериментах.

В первый период были выделены основные психологические факторы космического полета и составлена примерная профессиограмма (характеристика труда) космонавтов. Наряду с выявлением неблагоприятных для деятельности космонавта индивидуальных особенностей, стертых психопатологических черт (например, последствий черепно-мозговой травмы) в целях отбора по медицинским противопоказаниям космическая психология ставит новую задачу: отбор наиболее подготовленных кандидатов.

Во второй период развития космической психологии особое значение приобрели вопросы, связанные с изучением невесомости, в частности проблема взаимодействия анализаторов (вестибулярного, зрительного, мышечного и тактильного) в условиях невесомости. После кратковременных полетов Ю. А. Гагарина и Г. С. Титова было важно оценить в лабораторных экспериментах, в какой степени длительное воздействие невесомости может сказаться на функциональном состоянии анализаторов и повлиять на работоспособность космонавтов. Необходимо было выяснить, возможно ли приспособление человеческого организма к необычным условиям космического полета и являются ли некоторые физиологические расстройства ("дискомфортные ощущения"), возникшие у Г. С. Титова во время 25-часового орбитального полета, непременным спутником космического путешествия или же они связаны с индивидуальными особенностями космонавта.

Проведенные исследования показали, что в данном случае вторая причина имела решающее значение. Более поздние данные говорят о том, что в течение первых дней пребывания в невесомости некоторые космонавты испытывали неприятные ощущения типа "укачивания". Такие явления, например, наблюдались у членов второго сменного экипажа американской космической станции "Скайлеб"; космонавты А. Бин, О. Герриот и Дж. Лусма жаловались на головокружение и приступы тошноты в первые дни пребывания в "небесной лаборатории".

Однако не все космонавты испытывали такие ощущения. П. Р. Попович и В. Ф. Быковский оценили свое состояние в полете как отличное, а американский космонавт Карпентер назвал состояние невесомости "блаженством - ни больше ни меньше". Вместе с тем было обнаружено некоторое ухудшение координации двигательных актов у испытуемых и кандидатов в космонавты в условиях кратковременной невесомости при полетах на самолетах по параболической кривой Кеплера.

В этот период широко стала разрабатываться и другая проблема космической психологии: изучение изменений психических функций под влиянием длительного пребывания в вынужденной позе, при резком снижении двигательной активности (гипокинезии). С этой целью применялись различные методические приемы исследования - пребывание в тесном замкнутом помещении, постельный режим, вынужденная поза в кресле или ложементе вплоть до таких жестких форм ограничения подвижности, как фиксация человека в кресле при помощи привязных ремней, а также гипсование, примененные американскими исследователями. В этих исследованиях было обнаружено снижение общего психологического тонуса и появление различных неприятных ощущений, что послужило толчком для разработки специальных двигательных режимов космонавтов, а также системы аутогенной тренировки, т. е. умения попеременно расслаблять и напрягать различные мышечные группы тела, не меняя позы, что достигается с помощью целенаправленного волевого усилия.

В третий период исследования в области космической психологии приняли более широкие масштабы, захватывающие смежные области клинической психоневрологии, инженерной психологии и других наук. Наиболее интенсивно идет разработка ряда областей космической психологии: психологии пространственной напряженности, экологической и групповой психологии, эмоционального напряжения и некоторых других.

Пространственная напряженность, нарушение схемы тела

Под пространственной напряженностью понимают те трудности, которые возникают у человека в связи с организацией и состоянием окружающего его пространственного поля, с нахождением в этом пространстве любых предметов или существ.

Человек прежде всего осваивает окружающее пространство в своем представлении, имея в голове схему тела. Под этим понимается обобщенное представление о своем теле, о его габаритах, о его границах с окружающей средой, о его ориентации в пространстве в каждый данный момент. В схему тела человек включает и обувь и одежду. Так, опытный летчик включает в схему своего тела и противоперегрузочный костюм, и скафандр, и весь самолет в целом, и тогда говорят о летном чувстве. Важное значение имеет изучение особенностей формирования таких пространственно-психологических схем, как человек - корабль и человек - корабль - окружающее пространство.

Впервые на проблему отражения человеком пространственных отношений вне Земли обратил внимание К. Э. Циолковский. Основываясь на общетеоретических исследованиях, он предполагал, что состояние невесомости во время космического полета должно привести к изменению восприятия окружающего пространства.

Большую помощь космической психологии в осмысливании проблемы пространственной ориентировки оказывает клиническая неврология. Расстройства схемы тела, возникающие при некоторых психических заболеваниях, особенно наглядно выявляют психофизиологические механизмы формирования схемы тела у здорового человека. Освоение пространства у некоторых нервно-неуравновешенных людей принимает характер навязчивых страхов. Невропатологам хорошо известен страх высоты, глубины, боязнь открытых или, напротив, замкнутых пространств (клаустрофобия). Эти излишние реакции на возникающие в сознании человека модели пространственных отношений изучаются с целью их своевременного выявления и профилактики. О том, насколько это актуально, можно судить по тому факту, что у некоторых лиц обнаруживаются признаки выраженной клаустрофобии, в частности состояние резкой психической тревоги и двигательного беспокойства, при надевании высотного костюма с гермошлемом.

В обычных условиях мало приходится задумываться над тем, какое значение имеет для нас пространственное поле. И только наблюдения за людьми, у которых нарушены функции органов равновесия или есть отклонения в регуляторных функциях центральной нервной системы, выявляют сложную деятельность, на основе которой человек поддерживает нужную позу или оценивает окружающее пространство.

Временные расстройства равновесия, сопровождающиеся нарушением пространственной ориентировки, были использованы в авиакосмической медицине в качестве моделей, которые позволили лучше понять, как работают физиологические механизмы пространственной ориентировки у здорового человека. Наблюдения за выздоравливающими людьми в процессе восстановления их движений показали, что двигательная активность по поддержанию равновесия и позы, а также высококоординированные рабочие движения (письмо и др.) взаимосвязаны и осознаются человеком.

Затяжные парашютные прыжки, акробатические упражнения, включая умение владеть своим телом на специальных стендах (батуте, ренском колесе и др.), - все это в известной мере дает космонавтам возможность выполнять сложные движения по стабилизации и перемещению тела в безопорных условиях. "Проигрывание" всего процесса выхода из кабины в шлюз, а затем в окружающее пространство и возвращения на корабль (например, при полетах на самолетах по параболе Кеплера) решало задачу подготовки. Но главное - это творческий синтез отдельных моментов предстоящего полета. Именно соединение отдельных этапов подготовки в собственном представлении (сознании) и есть специфическая особенность человеческой психики. Для этого требуются значительные волевые усилия и необходимая тренировка.

Формирование конкретной схемы тела в процессе подготовки у космонавта, одетого в скафандр, требует значительных усилий и сопряжено на первых порах с необходимостью преодоления известных трудностей. Трудности возрастают в условиях, где положение площади опоры изменчиво. Увеличенное давление площади опоры при перегрузках, отсутствие ее при невесомости, шаткость, вызывающая неустойчивость равновесия при некоторых изменениях положения корабля, непроизвольное (во время полета корабля) и произвольное (например, при парашютном прыжке) исчезновение площади опоры, наконец, выход человека в космос - все это создает серьезные трудности в поддержании равновесия и сохранении нужной позы.

В условиях изменчивого положения площади опоры человеку не всегда удается сочетать на достаточно высоком уровне перемещение в пространстве с сохранением равновесия и соответствующей позы. Первой, и притом достаточно сильной, реакцией человека на шаткость площади опоры является для слабых степеней неустойчивости мышечная напряженность, для сильных степеней - быстрое рефлекторное перемещение (прыжок) с участка шаткой опоры в сторону более стабильной площади опоры, причем мышечная реакция в обоих указанных случаях осуществляется автоматически, без участия сознания.

С этим обстоятельством и связано возникновение таких явлений, как летная напряженность и ложные восприятия пространственного положения у курсантов и молодых летчиков. Летная напряженность, которая выражается, в частности, в зажиме ручки управления, представляет типичную реакцию человека на ситуацию, связанную с возможностью падения. Если поставить человека на шатающуюся плоскость, то до определенных величин наклона и темпа перемещения, которые еще позволяют сохранить равновесие, ответная реакция его будет выражаться в нарастающей общей мышечной напряженности, особенно в мышцах ног, корпуса, непосредственно участвующих в поддержании равновесия. Объективные показатели, например биотоки мышц, в этих случаях также свидетельствуют о мышечном напряжении.

В результате сопоставления особенностей восприятия летчиков, испытавших пространственные нарушения, с характеристикой действительного положения самолета удалось установить, что переживание ложного положения самолета всегда сопровождается чувством насильственной тяги тела летчика в сторону. Эти переживания возникают на основе мышечной напряженности и измененной позы.

Подобные иллюзии возникали и при космических полетах. Наилучшей мерой предупреждения пространственных нарушений является тренировка.

Формирование схем типа человек - корабль и человек - корабль - окружающее пространство потребовало изучения специального вопроса о видах связи между человеком и кораблем. Были испытаны: жесткая связь - при фиксации человека привязной системой к креслу - и свободное плавание по кабине - при невесомости в кратковременных полетах на самолетах по параболе Кеплера.

Интересные самонаблюдения над ощущениями в состоянии невесомости были зафиксированы космонавтами при полетах кораблей "Союз-3", "Союз-4" и "Союз-5". Г. Т. Береговой отметил, что невесомость вызвала у него такое ощущение, будто ноги уходят вверх. Хорошо об этом рассказал на первой пресс-конференции после посадки корабля "Союз-4" космонавт В. А. Шаталов: "Физическое ощущение такое, будто кровь все время приливает к голове, как будто ты все время куда-то всплываешь. Теряешь ощущение верха и низа. И кажется, что тебе все время надо за что-то держаться, чтобы не всплыть. Повиснешь, задерживаясь за что-нибудь, бросишь руки, потом оказывается, что ты висишь на месте, никуда не падаешь. Но эти ощущения были только в первый период, когда еще не произошла адаптация организма к невесомости".

Экипаж космического корабля 'Союз-11' (слева направо): бортинженер В. Н. Волков, командир Г. Т. Добровольский и инженер-испытатель В. И. Пацаев в кабине космического корабля

"У меня ощущение очень похожее, - рассказывал Е. В. Хрунов. - В отличие от наших земных условий, безразлично, где находиться, в какой части помещения. Я не могу сравнивать невесомость с каким-либо из земных ощущений. Невесомость - это какое-то необыкновенное чувство легкости во всем теле. Не надо прикладывать никаких усилий для того, чтобы перенести предмет. Мне кажется, что состояние невесомости позволяет обеспечить идеальное рабочее место, идеальный рабочий стол - будь это письменный стол, будь это станок, потому что невесомость позволяет разместить все необходимые вещи в самых удобных местах".

"Действительно, - шутливо подтверждает А. С. Елисеев. - Входишь в орбитальный отсек, вроде там никого нет, а смотришь - сидит на потолке Хрунов и что-то записывает, причем в самых разных позах - головой вниз или головой вверх".

На всем протяжении полетов космонавты Г. Т. Береговой, В. А. Шаталов, Б. В. Волынов, Е. В. Хрунов и А. С. Елисеев оценивали свое самочувствие как отличное или хорошее. Однако космонавт Г. Т. Береговой сообщил, что в начале полета имели место иллюзии и некоторые нарушения координации при выполнении двигательных операций (увеличение паузы между намерением совершить действие, например взять предмет, и самим действием), а также слабовыраженное чувство дискомфорта (поташнивание, головокружение) при резких поворотах головы. Эти ощущения наблюдались на протяжении первых 10-12 часов полета. Остальные космонавты не испытывали подобных ощущений, но акцентировали внимание на ощущении прилива крови к голове, похожем на то, которое испытывает человек на Земле при нахождении в положении головой вниз. Подобное состояние испытывали и члены экипажа "Восход-1" Б. Б. Егоров и К. П. Феоктистов. Космонавты кораблей "Союз-4" и "Союз-5" отмечали, что ощущение прилива крови к голове уменьшалось, когда во время вращения корабля космонавты принимали положение по вектору центростремительной силы (головой к центру вращения). По-видимому, данное явление связано со специфическим для невесомости перераспределением крови и повышенным ее притоком к верхней половине тела человека.

Опыт летчиков и парашютистов, наблюдения за временными нарушениями движений и ложным восприятием пространственного положения послужили той основой, на которой строилась система подготовки советских космонавтов. Она проводилась по частям: освоение скафандра в наземных условиях, пребывание в замкнутых камерах, предварительное "проигрывание" всего предстоящего полета в макете неподвижного космического корабля, парашютные прыжки и полеты на самолетах с созданием кратковременной невесомости. В процессе проведения программы происходит главное - творческий синтез ее отдельных фрагментов в сознании космонавтов.

Психологические трудности свободного пребывания человека в космическом пространстве, вне корабля, - это отсутствие опоры, отсутствие системы отсчета для ориентации в окружающем пространстве, отсутствие первичных связей с оставленным на время кораблем. В этих условиях возникновение пространственной напряженности неминуемо сопровождается сильными эмоциональными реакциями и реакциями мышечной скованности.

Преодоление пространственной напряженности во время тренировок шло по двум направлениям: а) адаптация (приспособление) к условиям невесомости, к отсутствию внешних опорных пунктов для стабилизации и ориентировки тела в пространстве; б) достижение умения совершать в указанных условиях точные и целенаправленные действия.

Преодоление пространственной напряженности неотделимо от воспитания пространственной смелости, которая достигается прежде всего специальной физической тренировкой (прыжки в воду с вышки, подводное плавание) и системой парашютной подготовки.

Большое значение в программе подготовки космонавтов отводилось тренировке пространственных взаимоотношений при имитации выхода в космос, которая проводилась в "бассейне невесомости" - фюзеляже самолета при совершении полетов по параболической кривой Кеплера.

Эта тренировка дала хорошие результаты, поэтому так четко выполняли задания при первом в мире выходе в космос из космического корабля летчик-космонавт А. А. Леонов, а затем и первые "космические монтажники" Е. В. Хрунов и А. С. Елисеев.

Вот как А. А. Леонов описывает особенности пространственного восприятия и свои действия при выходе в открытый космос: "Еще на Земле для ориентации вне корабля была выработана система координат, в которой "низом" является корабль. Такое представление "вынашивалось" в период подготовки к полету. Было нарисовано несколько десятков схем, на которых отрабатывались всевозможные варианты положения космонавта в безопорном пространстве относительно корабля, Солнца и Земли. При специальных тренировках, а также при полетах на невесомость в самолете-лаборатории с макетом космического корабля уточнялось и закреплялось психологическое представление о том, что "низом" является корабль. Оно сохранилось и во время выхода из реального космического аппарата.

При одном из отходов в результате отталкивания от корабля произошла сложная закрутка вокруг поперечной и продольной оси тела. Перед глазами стали проплывать немигающие звезды на фоне темно-фиолетового с переходом в бархатную черноту бездонного неба. В некоторых случаях в поле зрения попадало только по две звезды. Вид звезд сменялся видом Земли и Солнца. Солнце было очень ярким и представлялось как бы включенным в черноту неба. Остановить вращение каким бы то ни было движением было невозможно. Угловая скорость снизилась лишь за счет скручивания фала. Во время вращения, хотя корабля и не было видно, представление о его местонахождении сохранилось полностью и дезориентации не наблюдалось. О своем положении в пространстве по отношению к кораблю можно было судить по перемещающимся в поле зрения звездам, Солнцу и Земле. Хорошим ориентиром являлся также фал, когда он был полностью натянутым".

Конечно, при орбитальных полетах отличным ориентиром являлась Земля. А. С. Елисеев рассказывал на первой пресс-конференции после приземления корабля "Союз-4": "Я стоял, если можно так сказать, будучи в невесомости, у выходного люка орбитального отсека. Когда люк открылся, первое, что я увидел, было: Земля, черное небо и горизонт. В самое первое мгновение казалось, будто я в самолете. Стою перед открытой дверью и сейчас должен прыгать. И Земля вроде бы не так уж далеко..."^*

^* ("Известия" от 18 января 1969 г.)

Для изучения индивидуальных особенностей пространственной ориентировки космонавтов, особенно в связи с необходимостью производства работ в открытом космосе (стыковка кораблей, создание орбитальных космических станций, ремонтные работы и т. д.), имеет значение "проигрывание" этих видов деятельности на земле или в воздухе, например моделирование изменений пространственного фактора в авиационном полете. С этой целью можно изучать реакции летчиков-космонавтов во время выполнения ими сложных тренировочных полетов на самолетах, например при полетах строем. У летчиков, выполнявших подобные полеты, была выявлена зависимость между степенью нервно-эмоционального напряжения и резким изменением рабочего пространственного поля. Эти данные, как оказалось, имеют прямую преемственную связь с формированием схемы человек - корабль - окружающее пространство. Важно подчеркнуть, что объективизация и количественное выражение результатов психологических исследований летчиков в этих условиях стали возможными благодаря регистрации физиологических и биохимических показателей в полете.

Экологическая психофизиология

Экологическая психофизиология изучает вопросы взаимоотношения человека или небольшого коллектива со средой обитания, представляющей замкнутое пространство ограниченного объема.

Экологическая психофизиология имеет прямое отношение к изучению влияния ряда обстановочных факторов космического полета, связанных с длительным пребыванием экипажа в кабине космического корабля.

Изоляция космического экипажа в будущих длительных полетах вследствие отрыва от Земли, от привычной обстановки жизни на ней, от людских коллективов приведет в определенной мере к обеднению внешних восприятий, к ограничению поступления в центральную нервную систему сенсорных раздражений. Уменьшится поток внешней афферентации, т. е. информации об изменениях, происходящих в окружающей среде.

Одновременно с этим пребывание в условиях невесомости и ограничение подвижности приводят к сужению потока внутренней нервной афферентации, в первую очередь от рецепторов мышечной системы.

В длительном полете, как бы ни был загружен рабочий день космонавта, монотонность, однообразие окружающей обстановки могут оказывать угнетающее воздействие на психику. Можно предположить, что в этих условиях выявится наличие раздражителей, действующих с известной периодичностью, что приведет к снижению чувствительности анализаторов (зрительного, слухового, двигательного и т. д.).

Все эти факторы могут привести к изменениям функционального состояния центральной нервной системы и в конечном итоге к снижению жизненного тонуса и работоспособности космонавтов.

Анализ динамики состояния нервно-психической сферы человека, находящегося в условиях длительной изоляции, позволяет оценить суммарный эффект действия экологических факторов как угнетающий психику. Вследствие этого при необходимости быстрого перехода к активной нервно-психической и моторной деятельности создается трудное психическое состояние. Оно может быть преодолено при помощи соответствующей тренировки, воспроизводящей неожиданные и аварийные ситуации, когда возникает необходимость разграничения мнимой и реальной опасности.

Влияние фактора изоляции; одиночество

Изоляция - понятие неоднородное. Это может быть разобщение, отделение от коллектива (более точно это называется социальной изоляцией) группы лиц, например экипажа космического корабля, и одного человека. В последнем случае речь идет о специфическом понятии - одиночестве. Одиночество - более серьезное испытание для человека, чем групповая изоляция. Даже при коротких сроках одиночной изоляции, исчисляемых несколькими часами, у испытуемых, находящихся в сурдокамере, могут появиться неприятные ощущения оторванности от людского коллектива, гнетущее чувство одиночества, иногда заброшенности и тоски. Следует оговориться, что такое состояние, характеризующееся отрицательными эмоциями, возникает в условиях заведомо усложненных, например при отсутствии какой-либо деятельности, в полной темноте и т. д.

Биологи уже давно обратили внимание на то обстоятельство, что одиночество для животных, живущих сообществом, является серьезным фактором, вызывающим у них реакцию нервного напряжения (нервный стресс). Так, тридцать лет тому назад был установлен интересный факт: экспериментальные опухоли молочных желез у грызунов (мышей) развивались чаще у тех особей, которые содержались в отдельных клетках, чем у мышей того же помета, но находившихся по восемь особей в клетке.

В последнее время много говорят о роли нервного фактора в развитии ряда заболеваний, особенно гипертонической болезни и атеросклероза. Для уяснения роли нервного напряжения в развитии атеросклероза также был применен метод содержания животных в одиночестве. Было установлено, что у 8-недельных цыплят, содержавшихся в строгой изоляции в отдельных клетках, чаще развивался атеросклероз, чем у контрольных, содержавшихся группами.

Эти и многие другие экспериментальные данные привлекли внимание специалистов в области космической медицины к проблеме одиночества. Испытанию одиночеством подвергают всех кандидатов в космонавты с целью проверки их психической устойчивости к экстремальным условиям существования и выяснения индивидуальных особенностей реакций и поведения. В исследовательском плане подобные эксперименты ставятся для выяснения ряда психофизиологических механизмов, например роли эмоциональной лабильности (неустойчивости) в развитии астенических состояний, а также для выработки рекомендаций по предупреждению неблагоприятных психических состояний (режим труда и отдыха, целенаправленная деятельность, фармакологические средства и т. д.).

В условиях жесткой экспериментальной изоляции (пребывание в сурдокамере при полном отсутствии контактов с экспериментатором), по данным американских исследователей, больше половины испытуемых не могли выдержать 72-часового эксперимента. Чехословацкие ученые проводили опыты с кратковременным (6-часовым) пребыванием испытуемых в сурдокамере в полной темноте. В случае отсутствия контакта с экспериментатором у испытуемого даже на такой короткий срок развивалось беспокойство, повышенная возбудимость вегетативных реакций (учащение пульса, дыхания) и раздражительность. Советские ученые в жестких условиях эксперимента отмечали случаи гипногогических галлюцинаций, т. е. таких иллюзий, когда сновидения воспринимались как реальность. Было установлено, что изоляция переносится тяжелее в случаях, когда испытуемые находятся в тесных помещениях, ограничивающих движения, а также в условиях сенсорной недостаточности (отсутствие или резкое ограничение зрительных и слуховых раздражений) и отсутствия всякой связи с экспериментаторами. Особенно тягостно переносится одиночество тогда, когда нет целенаправленной деятельности.

Своеобразными естественными экспериментами, позволяющими уяснить роль фактора одиночества в психической жизни человека, являются путешествия одиночек по океану, в пустынных местностях (особенно в полярных областях) или пребывание спелеологов в подземных пещерах.

Весьма интересны в этом отношении длительные трансокеанские рейсы смелых путешественников-одиночек. Из их наблюдений мы можем сделать заключение о психических переживаниях людей, длительно находящихся в одиночестве. Прежде всего важно установить, какое настроение у них превалировало в этих условиях, какова была работоспособность, насколько серьезными для них были такие факторы, как скука, страх перед опасностями, страх самого одиночества и т. д.

Одним из первых мореплавателей-одиночек нашего времени явился американец Джошуа Слокам. В 1895-1898 гг. он совершил кругосветное плавание на тендере (одномачтовом парусном судне) "Спрей". В этом путешествии он сделал много интересных самонаблюдений, на которые в последующем обратили внимание психологи. "В безмолвии унылого тумана я чувствовал себя бесконечно одиноким, как насекомое, плывущее на соломинке, - пишет он в своей книге. - В такие дни меня охватывало чувство страха, а память работала с поразительной силой... Я очутился один в безбрежном океане, один в этой изумительной пустыне. Даже во сне я понимал, что я одинок, и ощущение одиночества не покидало меня ни при каких обстоятельствах". Характерно, что, когда Слокам был занят работой, чувство одиночества теряло свою остроту: "... крылатое время неслось быстро. Длительное одиночество не было слишком утомительным. Путь к островам Самоа преграждали рифы, и они не оставляли мне свободного времени для размышления об одиночестве.

...Только в штормовую погоду, когда работы было по горло, чувство одиночества покидало меня, но с наступлением штиля возвращалось вновь..."^*

^* (Слокам Д. Один под парусами вокруг света. М., 1960, с. 46-47.)

Другой путешественник-одиночка - Вильям Виллис, предпринявший в 1954 г. плавание на плоту "Семь сестричек" из Перу к островам Самоа (6700 миль через Тихий океан за 115 дней), переносил одиночество совершенно спокойно. "Одиночество странно действовало на меня. Оно обладало каким-то очарованием, которое все возрастало. Все больше свыкаясь с ним, я не желал никаких перемен в своем положении. С меня было довольно моря и неба. Теперь я понимал, почему испытавшие одиночество люди всегда стремятся к нему, негодуют на тех, кто нарушает их уединение. Но с одиночеством связаны и минуты страданий, когда тобой овладевает смутная тревога от сознания, что ты живешь на краю бездны. Человек нуждается в общении с себе подобными, ему необходимо с кем-нибудь разговаривать и слышать человеческие голоса"^*. Виллис был закаленным моряком, с очень устойчивой к различным воздействиям психикой. Он легко переносил одиночество, но прекрасно понимал, что большинство людей, даже моряков, страшатся этого. "Ужас овладевает человеком, который затерян в бескрайнем водном пространстве. В прошлую войну многие моряки в одиночестве носились по океану в шлюпке или на плоту после того, как их товарищи погибли от ран или голода. Мне пришлось плавать с такими матросами, и я знал, что с ними произошло. Мы так и говорили про них: "Помешались на плоту"^**.

^* (Виллис В. На плоту через океан. М., 1959, с. 123.)

^** (Виллис В. На плоту через океан. М., 1959, с. 135.)

Интересны в этом отношении и воспоминания Джона Колдуэлла, совершившего в 1946 г. переход через Тихий океан на яхте "Язычник" от Панамы до островов Фиджи (6000 миль за 5 месяцев). "Меня часто спрашивали, - пишет он, - не скучал ли я на суденышке, которое было не больше кухни или ванной в большом доме. Но жизнь никогда не казалась мне скучной, где бы я ни был... На яхте у меня всегда, даже в спокойные дни, было довольно дела... Я никогда не скучал, оставшись наедине с собой. Дни проходили быстро, я даже не успевал сделать все то, что намечал с утра..."^*

^* (Колдуэлл Д. Отчаянное путешествие. М., 1965, с. 94.)

Из приведенных высказываний мореходов-одиночек видно, что пребывание в одиночестве не вызывало у них каких-либо серьезных затруднений, скука не была "врагом номер один", как о ней пишут американские авторы, когда речь идет об экспериментах в термокамерах. Такого же типа свидетельства о психических переживаниях одиночества мы можем найти в описаниях путешествий Алена Жербо, переплывшего в 20-х годах Атлантический океан на одномачтовом тендере "Файркрест" за 101 день, Жака де Тумелена, обогнувшего в конце 40-х годов на паруснике "Гром" земной шар, Алена Бомбара, пересекшего за 65 суток летом 1952 г. на резиновой шлюпке Атлантику, и ряда других путешественников.

Напрашивается вывод, что в указанных случаях речь вообще идет о явлениях исключительных, что эти морские путешествия совершили люди особого склада, наделенные огромной силой воли и исключительной смелостью. Кроме того, в условиях морских плаваний большая физическая и психическая нагрузка, непрерывная деятельность по управлению судном или плотом не оставляют времени для скуки или неприятных переживаний. Последнее обстоятельство имеет очень важное значение для анализа психических состояний лиц, находящихся в одиночестве.

В связи с этим представляют несомненный интерес самонаблюдения одиночек-спелеологов, условия жизни которых в подземелье в некоторой степени имитируют отдельные факторы космического полета (постоянство внешней среды - температуры, влажности, газового состава окружающего воздуха; резкое уменьшение звуковых и слуховых раздражений и т. д.). Норбер Кастере, известный французский спелеолог, например, считает, что пребывание под землей в полной темноте может вызвать целый ряд неприятных ощущений. В книге "Зов бездны" он пишет: "Огромное большинство людей испытывает инстинктивный страх перед темнотой, поэтому легко объяснить немалое их отвращение к пещерам... Боязнь ночи, ужас мрака, по-видимому, столь же древни, как и само человечество. Это атавистическое чувство, вероятно, унаследовано от наших доисторических предков. В те далекие времена в ночную пору человек перед лицом опасности был безоружным, он не мог отражать нападения диких зверей. Ночью малейший шум кажется подозрительным, тревожным, угрожающим. Хорошо известно также, что ночью человек куда более мнителен, страхи овладевают им в большей степени, чем днем"^*. Н. Кастере указывает, что иногда новички-спелеологи испытывают чувство боязни ограниченного пространства. У некоторых спелеологов отмечались галлюцинации, слуховые и зрительные иллюзии. Безмолвие иногда может вызвать чувство боли в ушах. Тишина в этих условиях вообще переносится очень тягостно. "Если забыть о каскадах воды, о воздушных потоках и падающих камнях, - пишет Н. Кастере, - то можно согласиться с тем, что в подземном мире, как правило, царит полнейшая тишина, и она тягостно отражается на спелеологе-одиночке. Трудно переносить "молчание камня", и поэтому спелеолог... стремится не слушать тишины, ибо в этих глубочайших преддвериях ада особенно четко звучат шумы: биение сердца, хрипы легких, хруст суставов и шейных позвонков. Однако и шумы в очень малой степени помогают избавиться от чувства одиночества. Ревет ли буря в открытом океане, шумит ли водопад в подземелье, чувство отрешенности не покидает человека, оказавшегося в одиночестве"^**.

^* (Кастере Н. Зов бездны. М., 1964, с. 144.)

^** (Кастере Н. Зов бездны. М., 1964, с. 161.)

Многие спелеологи, начиная с Мартеля (Франция) - основоположника спелеологии, указывают на своеобразное явление искажения восприятия времени. Как всегда, образно описывает это Н. Кастере: "Казалось бы, в недрах земли человек осужден на однообразное существование, скуку, неудобства, что там он испытывает неуверенность, страдает от холода и сырости и что все эти невзгоды способны минуты пребывания под землей превратить в долгие часы. Действительно, в подобных условиях быстро теряется представление о времени, но, как ни парадоксально, время в пещерах течет быстрее, чем на поверхности"^*. Это же ощущение быстротечности времени отмечали французские и английские спелеологи при длительных пребываниях в пещерах.

^* (Кастере Н. Зов бездны. М., 1964, с. 156-157.)

Как следует из этих примеров, пребывание в подземелье вызывает значительные изменения психической жизни человека. Однако и здесь мы встречаемся с людьми смелыми, волевыми, увлеченными. Спелеология для них является страстью, и никакие невзгоды и трудности их не пугают. Они выдерживают весьма длительное одиночество (например, 130 дней пробыл в пещере в 1966 г. англичанин Дэвид Лэфферти) с целью определения физиологических возможностей и резервов человека при нахождении в экстремальных условиях.

Как ни интересны эти исследования и наблюдения, проводимые в естественных условиях одиночества, они тем не менее не могут заменить экспериментов, проводимых по строгой научной программе в помещениях малого объема (гермо- и сурдокамерах). Пребывание в термокамере, как указывалось выше, вызывает целый комплекс неприятных ощущений и сдвигов в нервно-психической и эмоциональной сфере. Фактор одиночества выявляется в этих условиях повышенным желанием общаться с людскими коллективами, в том числе и с лицами, проводящими эксперимент (с помощью телефона, радио или записок); эта потребность бывает особенно сильной при отсутствии достаточной загрузки работой или в ночные часы.

В целях профилактики нарушений психических функций и повышения работоспособности в условиях одиночества предлагается целый ряд мер. В частности, имеет большое значение достаточный уровень освещенности рабочего помещения в период бодрствования. Для нейтрализации действия тишины нужен оптимальный звуковой фон. Для этой цели рекомендуется прослушивание магнитофонных записей, патефонных пластинок или радиопередач. Например, известный французский спелеолог Мишель Сифр во время своего 63-дневного пребывания в пещере прослушивал музыкальные записи, и это весьма благотворно отражалось на его настроении. Когда у лиц, попавших в условия одиночества, нет возможности слушать музыку, они стараются найти какой-либо ее заменитель. Так, многие путешественники указывают, что очень хорошо себя чувствовали, когда пели или даже разговаривали вслух. Вот что об этом рассказывает в книге "На плоту через океан" Вильям Виллис: "После болезни я стал по временам мучительно ощущать свое одиночество. Чего-то недоставало мне, и я уже не был счастлив, как прежде. Каждое утро я с восторгом встречал рассвет и весь день любовался красотами окружающего мира. Но порой становилось тоскливо на душе. И вот однажды я запел и сразу же понял, что все мое существо жаждало песни. Какую радость доставило мне это открытие! Теперь я был уверен, что преодолел последнее препятствие на своем пути. Я вспомнил, что и раньше, бывало, пел, когда жил в одиночестве в различных частях света. Но никогда пение не действовало на меня так сильно, как сейчас"^*.

^* (Виллис В. На плоту через океан. М., 1959, с. 137.)

Доктор Ален Бомбар признается, что в многодневном своем плавании, желая нарушить тишину, он вступал в беседу с маленькой куколкой, которую ему подарили друзья накануне отплытия. "Она превратилась для меня почти в живое существо, - пишет он. - Я смотрю на нее и уже заговариваю с пей, сначала односложно, а потом во весь голос, рассказывая ей обо всем, что собираюсь делать..."^*

^* (Бомбар А. За бортом по своей воле. М., 1959, с. 126.)

Одиночество переносится заметно легче, если человек при этом занят работой. Занятость отвлекает от грустных мыслей, при этом не ощущается тоски или скуки, а время течет незаметно. Джон Колдуэлл, которого мы цитировали выше, всегда был чем-либо занят на яхте. Если не нужно было управлять или чинить яхту, он углублялся в чтение. На судне у него имелось много самых различных книг - от детективных романов до сочинений Дарвина. Иногда он погружался в размышления, думал о прошлом, настоящем и будущем. Думы отвлекали его от однообразия бескрайнего океана. К таким же способам отвлечения прибегали Д. Слокам во время кругосветного путешествия и М. Сифр в период длительного пребывания в пещере.

Таким образом, борьба со скукой, с влиянием монотонности окружающей обстановки, с чувством одиночества может быть осуществлена несложными приемами и доступными каждому средствами, по при условии определенных усилий воли, наличия настойчивости и целеустремленности.

Наконец, следует добавить, что имеются и такие люди, которым одиночество доставляет определенное удовольствие. Так, Н. Кастере утверждает: "Пещеры, если их не бояться, приносят полное умиротворение и идеальный отдых. Мне не раз приходилось слышать от моих коллег спелеологов, что стоит лишь им очутиться под землей, и они полностью забывают о своих заботах и беспокойствах, кажется, будто все свои невзгоды они оставляют у входа в пещеру, и в меру этого забвения очень быстро теряется и чувство времени. Я и сам многократно испытывал нечто подобное"^*.

^* (Кастере Н. Зов бездны. М., 1964, с. 171.)

Что касается области космонавтики, то отрицательного влияния одиночества в реальных космических полетах пока не было отмечено ни у советских, ни у американских космонавтов. Объясняется это относительно кратковременными полетами (рекорд полета в одиночестве в космическом корабле принадлежит В. Ф. Быковскому - 5 суток), а также большой занятостью в этих полетах и хорошей радиосвязью с Землей. Не исключено, однако, что тягостное чувство одиночества может возникнуть в длительных полетах при освоении межпланетных трасс. Есть еще одно состояние - чувство "отрыва от Земли", которое следует разобрать особо.

Отрыв от Земли как специфический фактор полета

Чувство отрыва от Земли возникает, как правило, у стратонавтов, летчиков, планеристов, парашютистов при подъеме на достаточную высоту. Следовательно, можно ожидать появления этого чувства и у космонавтов, хотя до сего времени как советские, так и американские космонавты не отмечали у себя такого ощущения.

Еще во время Великой Отечественной войны у некоторых летчиков-наблюдателей в полете на боевое задание на ночных бомбардировщиках появлялось ощущение оторванности от Земли, своеобразного парения "в безвоздушном пространстве". Это чувство чаще всего было приятным, но иногда к этому прибавлялось чувство какой-то неосознанной тревоги и беспокойства, не всегда связываемое с выполнением задания.

В пятидесятых годах известный американский авиационный врач Саймоне при подъеме на воздушном шаре "Менхай-II" на рекордную высоту (30 км) испытал своеобразную форму так называемого феномена "break-off" (оторванности, отрешенности). "На второй день пребывания в воздушном шаре я внезапно почувствовал, - писал он в 1957 г., - словно бы я должен подниматься в космос, как будто я уже принадлежу космосу. Все чувственные связи и интересы, притягивающие меня к Земле, словно бы были разорваны, и я целиком слился с пустотой пространства надо мной". К концу полета Саймоне наблюдал у себя определенное ухудшение работоспособности, с большим трудом принимал решения и имел большую склонность к ошибочным действиям. Тем не менее, когда он сравнивает свой полет на "Менхай II" с тренировочным пребыванием в герметически закрытой кабине на земле, полет со всеми его трудностями и обязанностями кажется ему менее напряженным, чем однообразное пребывание в кабине. Так, галлюцинации, которые имелись у него во время экспериментальной изоляции, во время полета не появлялись.

Феномен "break-off" встречается довольно часто у летчиков высотной авиации. Так, при опросе 137 пилотов американской морской авиации выяснилось, что у 48 из них (35%) во время полетов на высоте 12 км возникало состояние, подобное этому феномену, заключающееся в возникновении у пилота пространственной дезориентации и появлении ощущения, что он изолирован и физически оторван от Земли до такой степени, что теряет с ней контакт. Этот феномен проявляется при высотных полетах в одиночестве, и, очевидно, способствуют его появлению такие факторы, как малая двигательная активность, монотонность и однообразие полета, а также физическое и умственное утомление. В некоторых случаях эти факторы приобретают решающее значение. Этим и объясняется, что феномен "break-off" встречается также и у пилотов гражданской авиации при полете в тумане и облаках, т. е. при невозможности увидеть линию горизонта и пилотировании по приборам, что, как известно, утомляет внимание и снижает общий психофизиологический тонус.

В работе одного из американских психологов, проведенной в 1961 г., отмечалось явление "break-off" и при полетах на значительно меньших высотах (6000 м), выражающееся в растерянности и мрачных предчувствиях.

То же может произойти и в длительном космическом полете. В кабине корабля монотонно шумят автоматы, поскрипывают перья самописцев, светятся шкалы приборов, а за стеклом иллюминатора - черное небо с застывшими звездами. И так день за днем, неделя за неделей. Эту проблему поможет решить радио и телевизионная связь. Человек и в космическом полете должен быть связан с Землей, с человеческим коллективом. Он должен знать, что происходит на Земле, следить за всеми событиями. Ему захочется увидеть своих родных, поговорить с ними или с друзьями. Словом, системы связи должны обеспечивать разносторонние запросы космонавтов. Это, несомненно, приведет к некоторому разнообразию в обстановке полета, снизит влияние такого фактора, как недостаток информации, уменьшит эмоциональное напряжение.

Наши космонавты высоко оценили радио- и телевизионную связь с Землей. Пролетая над нашей Родиной, они слышали ее голос, разговаривали со своими друзьями, были в курсе всех событий, происходивших на Земле.