Введение

"Если физиология кровообращения принадлежит английскому уму, физиология дыхания - французскому, физиология пищеварения - итальянскому (Спаланцани), физиология органов чувств - немецкому, то физиология больших полушарий по праву принадлежит русскому уму", - говорил Иван Петрович Павлов. И, действительно, исключительными трудами самого И. П. Павлова и его учеников был разработан новый отдел физиологической науки - физиология больших полушарий.

Ясный ум Павлова смело проник в запретную для физиологов сферу деятельности больших полушарий головного мозга - сферу психической деятельности. Можно без преувеличений сказать, что Павловым и павловской школой за 36 лет интенсивных экспериментальных исследований высшей нервной деятельности сделано гораздо больше для действительного понимания внутренних механизмов психической деятельности, чем психологией за все время ее существования. Каким образом это могло произойти? "Причина неплодотворности всех исследований мозга, - писал Ланге в своей "Истории материализма", - произведенных до сих пор, лишь отчасти заключается в трудности предмета. Главная же причина заключается, повидимому, в полном отсутствии более или менее пригодной гипотезы или даже только приблизительной идеи о природе деятельности мозга". Точнее сказать, не было метода исследования и руководящей идеи для изучения явлений, ранее не составлявших предмета физиологии. Этим методом явился открытый Павловым метод условных рефлексов, руководящей идеей стала рефлекторная теория. Натолкнувшись на факт "психического слюноотделения" у собак, Павлов решительно отказался считать всяческие субъективно-психологические толкования за научные объяснения. Он стал на путь физиологического понимания явления, как рефлекса, осуществляемого высшим отделом головного мозга. Отбросив в сторону метафизическое понятие "души", и особой "душевной деятельности", неподчиняющейся законам физиологии, Павлов избрал материалистический путь. Это обеспечило победу науки в самой сложной области знания.

Что обусловило открытие метода условных рефлексов? По нашему мнению, здесь играли существенную роль следующие четыре основных фактора:

1) материалистическая методология современной Павлову физиологии,

2) "нервизм" Павлова в направлении его физиологических исследований до этого,

3) "Рефлексы головного мозга" И. М. Сеченова и

4) развитие сравнительной физиологии, обусловившей объективный подход в изучении реакций животных на разных ступенях зоологической лестницы.

Предложение Бера, Бете и Икскюля (1899 г.) ввести "объективную" терминологию для обозначения актов поведения животных не имело в данном случае какого-либо значения. То же надо сказать и о направлении американской "объективной психологии", начавшемся с Торндайка (1898 г.). Павлов начал свою работу по изучению высшей нервной деятельности не под влиянием указанной психологии и независимо от нее.

Павлов, как мировой ученый и как идеологический руководитель большой физиологической школы, вырос в исторической борьбе материализма с витализмом в области биологии и физиологии. Вскрыть это подробнее - дело биографа И. П. Павлова. Здесь же необходимо отметить, что Павлов не создал этой материалистической методологии, а получил ее в наследство от современных ему физиологов, от своих непосредственных учителей - Людвига, Гайденгайна, Циона, а также Сеченова - "отца русской физиологии". Иван Петрович во всей своей исследовательской работе сознательно исходил из материалистической методологии и считал себя "материалистом в методологическом смысле этого слова". На своих лекциях в Военно-медицинской академии он и теоретически и экспериментально опровергал витализм и неовитализм, доказывал их полную ненаучность, говорил о том, что виталисты, вместо того, чтобы думать и объяснять, занимаются бесполезным навешиванием спиритуалистических словесных ярлыков, полагая, что за этими ярлыками кроется знание, а на самом деле ими только прикрывается наше невежество. В этом отношении Павлов продолжал лучшие традиции физиологии, идущие от Клода Бернара, писавшего о витализме, как о "невежестве в науке".

Словом "нервизм" можно было бы охарактеризовать особенную линию Павлова в физиологической науке. Как известно, разрабатывая физиологию кровообращения, Иван Петрович интересовался нервной регуляцией деятельности сердца и сосудов. Его докторская диссертация была посвящена теме о "Центробежных нервах сердца". В области пищеварения (где Павлов со своими сотрудниками сделал неизмеримо больше, чем до него итальянские физиологи, и за что в свое время получил Нобелевскую премию) его внимание было сосредоточено на роли нервов в работе пищеварительных желез и желудочно-кишечного тракта. Наконец, Павловым (независимо от Гаскелла) были заложены основы физиологического учения о нервной трофике. Эта много лет подкреплявшаяся доминанта определила и в дальнейшем направление работ нашего учителя и, конечно, не могла не иметь существенного значения в возникновении теории условных рефлексов. Учение об условных рефлексах есть логическое продолжение павловского "нервизма".

И. П. Павлов, являясь главой русской физиологической школы после И. М. Сеченова, был вместе с этим и прямым продолжателем той идеи, которая была заложена Сеченовым в "Рефлексах головного мозга", - свести психические процессы к физиологическим основам. Сеченов замечателен, как действительный предшественник Павлова и павловской школы. Сеченов впервые высказал смелое предположение, что психическая деятельность животных и человека может быть понята с физиологической точки зрения, как "рефлексы головного мозга". Книга "Рефлексы головного мозга" еще в юности оказала на Павлова (как он сам признавал) исключительное впечатление. Впоследствии Иван Петрович говорил об этой работе, как о "гениальном взмахе Сеченовской мысли". Чисто теоретическая попытка Сеченова была претворена Павловым в стройную, экспериментально обоснованную теорию условных рефлексов.

Сеченов "заложил (как писал Павлов) поистине краеугольный камень в учении о механизме центральной нервной системы". Он установил три основных факта. Во-первых, он открыл задерживающее (тормозящее) влияние нервных центров на рефлексы; во-вторых, под его руководством его сотрудниками был открыт факт обратного порядка, а именно, возбуждающее влияние высших нервных центров на низшие; в-третьих, Сеченов доказал также одно из главных свойств центральной нервной системы - инертность нервного процесса, лежащую в основе суммации раздражений. "На свойствах центральной нервной системы медленно приходить в движение и медленно успокаиваться, зиждется все развитие нервной деятельности, как она обнаруживается в психических проявлениях человеческого мозга" (И. П. Павлов). Изложенные закономерности Сеченов и положил в основу своего учения о "рефлексах головного мозга". Основная мысль Сеченова сводилась к тому, что "все акты сознательной и бессознательной жизни, по способу происхождения, суть рефлексы". Иван Михайлович Сеченов мечтал о том, "что должно прийти, наконец, время, когда люди будут в состоянии также легко анализировать внешние проявления деятельности мозга, как анализирует теперь физик музыкальный аккорд или явления, представленные свободно падающим телом". Эта мечта Сеченова нашла осуществление в замечательных работах Павлова. "Создание И. М. Сеченовым учения о рефлексах головного мозга представляется мне гениальным взмахом русской научной мысли; распространение понятия рефлекса на деятельность высшего отдела нервной системы есть провозглашение и осуществление великого принципа причинности в крайнем пределе проявления живой природы", - так писал Иван Петрович в своей телеграмме, адресованной Обществу Московского научного института по случаю десятилетия со дня смерти Сеченова (1915 г.).

Четвертым обстоятельством, способствовавшим открытию метода, было развитие сравнительной физиологии. Это обусловило объективный подход к изучению реакций животных на разных ступенях эволюции. Идея объективного метода исследования поведения животных уже имела место в науке. Наиболее блестящую реализацию она получила в учении Жака Леба о тропизмах и таксисах. Не случайны глубокие симпатии Ивана Петровича к Лебу, как к экспериментатору и материалисту. Об этом говорил сам Павлов на лекциях в 1924 г. Леб и Павлов были единомышленниками в борьбе с витализмом.

Таковы основные факторы, обусловившие открытие метода условных рефлексов. "Для натуралиста все дело в методе" - утверждал Павлов. Открытие нового метода раскрыло и новые широкие горизонты научного познания действительности.

Учение Павлова также необходимо поставить в связь с дарвинизмом. Для теории условных рефлексов, являющейся физиологической теорией, характерен широкий биологический подход к изучаемым явлениям. Биологическая "целесообразность" условной сигнальной деятельности для животных заключается в приспособлении к окружающей среде. Естественно, что эта сигнальная деятельность коры больших полушарий имеет большое значение для животных (и человека) в их борьбе за существование. Наиболее приспособленными из животных будут те, у которых лучше развита сигнальная корковая деятельность, благодаря которой они уже на расстоянии могут ориентироваться относительно действующих на них агентов внешнего мира. Условные рефлексы по самому своему существу предполагают взаимодействие организма и среды; изучение закономерностей условных рефлексов выводит исследователя за пределы изолированного организма и требует понимания биологических закономерностей. С этой точки зрения учение Павлова представляет развитие принципов дарвинизма в физиологии. Дарвиновские установки Ивана Петровича со всей убедительностью также сказались при изучении им поведения антропоидных обезьян (шимпанзе).

Учение о высшей нервной деятельности фактически вышло за границы физиологической науки и распространилось в область другой науки - психологии. Многие до сих пор не могут допустить законности такой экспансии. Однако перед нами раскрывается заманчивая перспектива синтеза высших нервных процессов и наших субъективных переживаний. В настоящее время мы являемся свидетелями встречного движения в науке в области физиологии и психологии для разрешения указанной задачи.

Метод Павлова позволяет воспроизводить экспериментальные неврозы и отдельные невротические симптомы у животных и лечить их. Таким образом; была создана экспериментальная патология высшей нервной деятельности. Общие основы учения нашли свое успешное приложение в нервной и психиатрической клиниках.

В объем работ павловской школы входит также новая область генетики высшей нервной деятельности, изучение законов наследования нервной деятельности и влияния воспитания на ее формирование.

Учение И. П. Павлова дало толчок для развития "рефлексологии" В. М. Бехтерева, "дрессурметоды" Отто Калишера и работ профессора И. С. Бериташвили. Оно положило начало множеству экспериментальных работ по изучению высшей нервной деятельности человека (Красногорского, Протопопова, Иванова-Смоленского, Ленца, Фролова, Мясищева, Платонова, Щелованова и др.). Метод условных рефлексов является одним из методов современного бихэвиоризма и применяется многими американскими психологами (Torndike, Jerkes, Hunter, Hudgins, Hull и др.).

Еще при жизни Павлова у нас в СССР начали развиваться самостоятельные ответвления школы в области физиологии и патологии высшей нервной деятельности. Лаборатория акад. К. М. Быкова^* (Ленинград) занимается систематическим изучением условных рефлексов с внутренних органов, исследованием влияния коры на вегетативные функции. В последнее время в этой области начал работать также проф. М. А. Усиевич (гор. Горький). Покойный проф. Д. С. Фурсиков основал в Москве Институт высшей нервной деятельности, работавший над разрешением многих вопросов на собаках и обезьянах. Необходимо сказать о работах проф. Г. В. Фольборта с сотрудниками (Харьков) над различными вопросами физиологии больших полушарий и в особенности отрицательными (тормозными) условными рефлексами, истощением, системностью. Особое место занимают исследования лаборатории проф. П. К. Анохина (гор. Горький и Москва), предложившего новую методику изучения двигательных условных рефлексов одновременно с секреторными. Проф. Л. А. Андреев с сотрудниками (Москва) успешно разрабатывал физиологию слуха, пользуясь методом условных рефлексов. Лаборатория проф. Г. П. Зеленого (Ленинград) продолжает свою работу на собаках и других животных, применяя разные условно-рефлекторные методики. Акад. Л. А. Орбели интересовался влиянием симпатической нервной системы на условные рефлексы. Под его руководством проводились соответствующие опыты Э. Асратяном (Ленинград). В лаборатории проф. Ю. П. Фролова (Москва) производились эксперименты на собаках, лошадях и других животных, была разработана методика "технемы". Большой физиологический очаг был создан проф. Н. А. Рожанским в Ростове-на-Дону, где проводились исследования безусловных рефлексов, проблемы сна и др. Проф. В. М. Архангельский (Днепропетровск) изучал влияние половых и других эндокринных желез на условные рефлексы. Проф. Н. А. Попов (Москва) и его ученик Баяндуров провели ценные работы по условным рефлексам у птиц. Из лаборатории проф. И. П. Разенкова (Москва) вышел ряд исследований по влиянию различных пищевых режимов на деятельность коры и др.

^* (См. книгу К. М. Быкова "Кора головного мозга и внутренние органы". Медгиз, 1944.)

Таким образом, большая плеяда непосредственных учеников Ивана Петровича Павлова, отпочковавшись от его лаборатории, продолжала самостоятельную разработку отдельных проблем физиологии и патологии высшей нервной деятельности, внося в нее новый фактический материал и применяя новые способы исследования.

Работы в этой области ведутся и за границей, где существуют отдельные физиологические лаборатории, систематически изучающие высшую нервную деятельность: "Павловская лаборатория" при психиатрической клинике проф. Адольфа Майера в Балтиморе, руководимая учеником Павлова д-ром Гентом (W. Horsley Gantt); физиологическая лаборатория ученика Павлова проф. Ю. М. Конорского (J. Konorski) в Польше; физиологическая лаборатория проф. Лидэлла (Н. S. Lidell) в Итаке (США). Работа по условным рефлексам на разных животных производится во многих городах Соединенных Штатов Америки и проводилась также в Монреале в Канаде (проф. Л. А. Андреев и др.). В лаборатории проф. Ляпика в Париже проводится изучение условных рефлексов с связи с хронаксией (ученик Павлова д-р Драбович и супруги Шошар (A. et В. Chauchard). В Кембридже (Англия) в лаборатории проф. Баркрофта производились исследования условных рефлексов в связи с газообменом (проф. И. С. Розенталь). В Румынии проф. Маринеско (Marinesco) с сотрудниками занимался изучением условных рефлексов у людей.

Следует упомянуть также о работах ученика Павлова проф. Тен-Кате и его сотрудников в Голландии.

Таким образом, учение Павлова получило довольно широкое распространение в разных странах мира. Это видно и из обширной библиографии иностранных работ по условным рефлексам, данной Разраном (Razran)^*.

^* (Psychological Bulletin, april 1937.)

В связи с развитием учения Павлова и работами его школы возник целый ряд вопросов принципиального характера. Здесь мы ограничимся указанием на эти вопросы. Рассмотрение же их по существу будет сделано при дальнейшем изложении. Существует мнение, что учение об условных рефлексах не есть физиология (например проф. Винтерштейн). Спор идет не только о том, считать ли одно физико-химическое направление в физиологии за физиологию, а биологическое направление не считать. Постановка данного вопроса также обусловлена тем, что павловская школа стала заниматься изучением поведения животных и в своих обобщениях вышла за пределы физиологической науки. Лишает ли это ее права быть физиологией?

Основным вопросом в истории исследований высшей нервной деятельности является вопрос о соотношении между физиологией и психологией. Сам Иван Петрович неодинаково думал на эту тему на протяжении истории своих работ. Ясно, что разрешение указанного вопроса зависит от исходной методологической позиции исследователя, так как по существу этот вопрос представляет собой основную философскую проблему - проблему отношения мышления к бытию.

Далее, имеет место вопрос о законности переноса на человека выводов, полученных в результате экспериментов на животных. Само собою разумеется, что Павлов и его лаборатории занимались долголетним изучением высшей нервной деятельности собак не ради самих собак. Однако до настоящего времени мы встречаем принципиальные возражения со стороны некоторых ученых против приложения лабораторных данных, полученных в результате исследований над собаками, к человеку, в частности, к клинике неврозов и психозов. Если такой перенос правомочен, то в какой форме и в каких границах он может быть осуществлен?

Важен также вопрос об эксперименте на человеке. Как мы уже упомянули, существует ряд лабораторий, применяющих в различных вариациях метод условных рефлексов к человеку. Сам Павлов в нервной и психиатрической клиниках, организованных при его лаборатории, занимался приложением своей физиологической теории к данным клинического наблюдения. Но одного наблюдения было недостаточно, и при этих клиниках были организованы экспериментальные лаборатории. Как вести экспериментальное изучение высшей нервной деятельности у человека, чем оно должно отличаться от аналогичных исследований у собак? Этот вопрос имеет самое актуальное значение, тем более, что сам Иван Петрович не вполне был удовлетворен работами по условным рефлексам у людей. Для нас ясно, что затронутый вопрос имеет принципиальное методологическое значение.

Павлов мечтал о разработке генетики высшей нервной деятельности на собаках. С несколькими своими сотрудниками он успел начать эти исследования. Однако он не оставил нам вполне четкой перспективы развития работы в данном направлении. Эта ответственная и трудная задача выпала на долю преемников И. П. Павлова.

Последний общий вопрос, на котором мы хотим здесь остановиться, состоит в следующем. Сам Павлов и особенно его отдельные ученики неоднократно пытались при помощи физиологии высшей нервной деятельности объяснить закономерности социальных отношений. Наиболее крайние из учеников, потеряв представление о границах физиологического метода, писали на эту тему книги и сочиняли системы "физиологической социологии". Нашей задачей будет дать научную оценку этим экскурсам в область социальных явлений и выяснить происхождение таких попыток, чтобы взвесить, так сказать, степень ответственности самого Ивана Петровича и его сотрудников.

Затронутые выше темы подводят нас к коренному вопросу: кем был Павлов в методологическом отношении и каковы методологические основы Павловской школы? Диалектиком был Павлов или механистом? Существующие здесь взгляды расходятся: одни считают его диалектиком, другие механистом; третьи полагают, что теория условных рефлексов ни с каким материализмом не имеет ничего общего. Последнее думает д-р В. Драбович, работающий во Франции. В 1937 г. вышла его книжка "Условные рефлексы и современная психология". Он писал, что современная психофизиология (т. е. учение Павлова) не подтверждает ни диалектического материализма ни какого-либо другого. Желая уйти от "метафизики" спиритуалистической и материалистической, Драбович пытается подвести под теорию условных рефлексов идеалистический философский фундамент "неореалистов" в стиле Р. Авенариуса, В. Джемса, Б. Ресселя и др. Действительный материалистический смысл физиологической концепции Павлова явно не приемлем для Драбовича.

В истории павловской школы не раз отдельными учениками Павлова (подобно Драбовичу) делались попытки "сочетать" теорию условных рефлексов с разными идеалистическими философскими системами. В качестве таких философских систем фигурировали кантианство" махизм, эмпириокритицизм. Попытки эти осуществлялись в форме соответствующих философских предисловий к докторским диссертациям, причем изложение экспериментальных материалов не стояло ни в какой логической связи с предисловием и не представляло решительно никакой аргументации для избранной методологической позиции.

Для нас важно установить объективный смысл учения Павлова и рассмотреть эволюцию методологических основ его теории. Для этого надо взять учение и школу Павлова в их движении, развитии, что составляет одну из задач нашей книги.

Эволюционировал не только Иван Петрович, но вместе с ним и вся его школа в целом. Постепенно расширялись научные задачи школы, с каждым годом нарастал исключительный по своему значению фактический материал. Богатство этих экспериментальных данных еще далеко не использовано для дальнейшего развития физиологии больших полушарий и для приложения к клинике и практике вообще. Перед нами развертываются широкие экспериментальные перспективы разработки научного наследия Павлова.

Павлов создал не только физиологию и патологию высшей нервной деятельности, но и физиологическую школу - "павловскую школу", занимающую особенное положение в истории науки. У нас принято злоупотреблять понятием "научная школа" и давать этим ответственным словам ненадлежащее толкование. Иван Петрович основал "научную школу" в истинном смысле. В это понятие должно, конечно, входить наличие более или менее значительного количества учеников. Едва ли помимо Павлова в истории науки можно найти еще такой пример, когда одному человеку удалось создать несколько поколений высоко квалифицированных кадров. Существенные признаки "научной школы" составляют оригинальное направление научно-исследовательской работы, наличие нового метода и новой теории. Можно иметь, много учеников, но не иметь "школы". Можно установить новые направления и метод и создать теорию, но не создать "школы". Для "научной школы" необходимо, сочетание обоих моментов.

"Павловская школа" получила начало еще при работе Ивана Петровича по физиологии пищеварения, но особенные свои черты она приобрела с развитием исследований высшей нервной деятельности. Школа И. П. Павлова - это великая школа экспериментального мышления и экспериментального мастерства. В ней не только обучались, но (что очень важно) и воспитывались новые научные кадры. Павлов воспитывал своих учеников в духе истинного творческого коллективизма: здесь "мое" и "твое" теряло свое узкое индивидуалистическое значение. В этом отношении Иван Петрович оставил нам великолепные научные традиции, которым мы должны следовать. Для каждого, искренне преданного науке исследователя работать в лаборатории Павлова под его руководством было действительным человеческим счастьем.

Эта книга посвящена делу Павлова. Ее задача - на основании объективного, исторического рассмотрения экспериментальных материалов школы и концепции вскрыть внутреннюю логику развития учения так, как она постепенно развертывалась в понятиях и обобщениях павловской школы. Большая и ответственная задача показать в тщательно разработанной истории учения, как в процессе его развития все больше и больше обнаруживалась недостаточность тех методологических построений, из которых исходил глава школы.

Несколько слов о содержании книги и порядке изложения в ней материала. Я излагаю историю дела и содержание работ в их хронологической последовательности. Это изложение будет вестись по годам с итоговыми резюме по отдельным историческим "ступенькам". Здесь дается история фактов и понятий, смена физиологических концепций. Вопрос о распределении материала по отдельным историческим периодам не является для нас столь важным, тем более, что этапы развития наметятся сами собой при развертывании хода экспериментальных исследований.

В процессе изложения развития учения и исследований будет дано рассмотрение материала по проблемам и отдельным вопросам. Придется остановиться на необходимых дополнениях и критике "Лекций о работе больших полушарий головного мозга", как систематического изложения теории, данного Павловым в 1926 г. За последующие 10 лет появился новый ряд замечательных работ Ивана Петровича.

В нашу задачу входит не догматическое изложение истории открытий, сделанных павловской школой, а критическое изложение фактов и объяснений, методологическая критика учения в целом. Глубокое критическое отношение к фактам и объяснениям было стилем Павлова и его школы.

Только на этой основе можно говорить об итогах и перспективах дела.

Павловское учение имеет все необходимые предпосылки для своего дальнейшего развития. Иван Петрович любил говорить, что "здесь гора неизвестного явно надолго останется безмерно больше кусочков отторгнутого и познанного".

"Для работающего в этой области, - писал Павлов, - одно из частых чувств - это изумление, перед прямо невероятным могуществом объективного исследования в этой новой для него области сложнейших явлений. Я убежден, что чрезвычайное воодушевление и истинная страсть исследования захватят всякого, кто будет вступать в эту новую область исследования".