Великий анатом П. И. Пирогов

История отечественной анатомии в XIX веке была ярко озарена светочем гения Н. И. Пирогова.

Николай Иванович Пирогов родился в Москве в 1810 г. По совету Е. О. Мухина, друга семьи Пироговых, он поступил на медицинский факультет Московского университета и в 1828 г. его окончил. В числе немногих выпускников медицинского факультета он был направлен для дальнейшего обучения в недавно открытый "профессорский" институт Университета в Дерпте (ныне г. Тарту). Здесь Н. И. Пирогов обстоятельно изучал анатомию и хирургию. Выполнил научное исследование по экспериментальной ангиологии, результаты которого представил в виде докторской диссертации на латинском языке на тему: "Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством?". В 1832 г. диссертация была блестяще защищена и удостоена золотой медали.

В 1833 - 1835 гг. Н. И. Пирогов находился в заграничной командировке. Работал в Берлине, посетил многие клиники Германии и Франции. В 1836 г. получил профессорское звание в Дерпте, а затем был приглашен в Петербург в Медико-хирургическую академию, где до 1856 г. занимал должность руководителя хирургической клиники. За это время он выполнил также блестящие исследования по топографической и патологической анатомии. С 1856 по 1861 гг. был попечителем в Одесском и Киевском учебных округах, затем руководил русскими докторантами в Гейдельберге (1862 - 1866). В 1870 г. выезжал на театр Франко-прусской войны, в 1877 - 1878 гг.- на театр Русско-турецкой войны в Болгарию. Умер 5 декабря 1881 г. в своем имении Вишня близ г. Винницы.

Н. И. Пирогов (1810 - 1881)

Как удачно выразился профессор-анатом Н. К. Лысенков (1910), анатомия была первой юношеской любовью Н. И. Пирогова, зародившейся у него в стенах Московского университета. В Дерпте учителем его был И. Ф. Мойер, анатом и хирург, проходивший специализацию по анатомии в Италии под руководством знаменитого Антонио Скарпа, после окончания Тартуского университета. И. Ф. Мойер высоко ценил знание анатомии и требовал от своих помощников обстоятельного изучения этой науки. Сам проводил занятия по топографической анатомии, демонстрировал операции на трупах, готовил анатомические препараты. Следует специально отметить влияние И. Ф. Мойера на Н. И. Пирогова, научившего его не только хирургии, но и технологии исследовательского труда. Закрепил глубокое познание анатомии Н. И. Пирогов с помощью доктора Вахтера, который в это время вел курс практической анатомии. О нем Н. И. Пирогов тепло вспоминает в "Дневнике старого врача": "Он (Вахтер) прочел мне одному только вкратце весь курс анатомии на свежих трупах и спиртовых препаратах (с. 454).

Однако основной залог успеха при изучении анатомии - это самостоятельное препарирование трупов. И Н. И. Пирогов систематически занимался этим в Дерпте. В последующем при прохождении курса усовершенствования в Берлинском университете на базе анатомического театра Шаритэ он снова много внимания уделял анатомии и мадам Фогельзанг помогала ему в обеспечении материалом.

Руководство медицинским факультетом и директор профессорского института в Дерпте предсказывали блестящую будущность Н. И. Пирогову в качестве профессора топографической анатомии. Но не анатомии, а хирургии принадлежало решающее слово, и она навсегда пленила эту одаренную натуру. Все же анатомию Н. И. Пирогов не оставил. Как писал один из биографов Н. И. Пирогова В. А. Афанасьев (1910), правилом, которому неукоснительно следовал Н. И. Пирогов, было знание структуры и функции органа, подлежащего операции, и его синтопии.

В сфере науки XIX век начался стремлением понять общие законы мироздания. Аналитическое направление науки с требованием расчленения объектов изучения заменялось синтетическим. Провозглашалось и доказывалось преимущество опытных знаний, хотя вместе с рациональными направлениями в науку проникали натурфилософские течения. Даже в такую сугубо эмпирическую науку, как анатомия, привносились вымыслы и догадки. Известный русский шеллингианец Данило Велланский высказывал, например, такие суждения о функциях внутренних органов человека: "Почки и толстые кишки относятся к детородной системе и сообразны печени и тонким кишкам, а половые органы мужские и женские однозначительные с питательными органами...".

В Германии царил дух отвлеченного миросозерцания. Писали трактаты и читали лекции о жизненной силе. "В естественных науках аналогия, наведение и фантазия были едва ли не нужнее пяти чувств, чтобы подняться до высоты систематика и основателя школы", - писал позже Н. И. Пирогов. Сам он шел в науку от практики и остался чужд влиянию натурфилософского доктринерства. "Я один из тех, которые еще в конце двадцатых годов нашего столетия, едва сошед с студенческой скамьи, уже почуяли веяние времени и с жаром предавались эмпирическим направлениям науки, несмотря на то, что вокруг еще простирались дебри натуральной и гегелевской философии", - вспоминал он потом.

В России с 1825 г. начался разгул реакции. В университете, где учился Н. И. Пирогов, произошла смена начальства: появились мундиры, вошли в обиход обыски, духом казармы повеяло в стенах университета. Вставал вопрос, чему учить в школах, кого готовить. Официальные лица сходились на том, что своеволие и свободомыслие должны быть пресечены, идеалом образованного человека рисовался покорный, со всем согласный государев слуга. Свобода научного творчества попиралась. На формирование мировоззрения врача и ученого влияла атмосфера жестокого николаевского режима.

Конечно, молодой Н. И. Пирогов, жаждавший знаний, испытывал на себе узость рамок, в которые были поставлены студенты. И все же лучшие профессора Московского университета воспитывали у него неукротимое влечение к науке. В не меньшей степени способствовало его духовному развитию пребывание в Дерптском университете, который отличался известной независимостью и обособленностью от университетов Петербурга и Москвы.

На последующих этапах Н. И. Пирогов встал на самостоятельный путь научного исследования. Передовые влияния внутри страны не оставались нейтральными для него. Под самодержавным гнетом в России пробивала себе дорогу живая наука, и общество передовых людей горячо поддерживало и приветствовало ее. Революционные демократы пробуждали стремление к пропаганде научных знаний. Все более могучим становился поток людей, горевших желанием трудиться на благо человечества. А. И. Герцен призывал соединить науку с жизнью. "Наука не может войти живым элементом в стремительный поток практических сфер пока она в руках касты ученых. Одни люди жизни могут внедрить ее в жизнь".

Накопление огромного количества фактов к началу XIX века вызвало глубокий перелом в развитии анатомии. Н. И. Пирогов развертывал свои исследования как раз в тот момент, когда происходило разделение анатомии, формировалась гистология как самостоятельная наука, обособлялась патологическая анатомия, выделялась эмбриология, стала самостоятельной сравнительная анатомия, наметилось прикладное направление в анатомии. Появились новые названия анатомии - общая, практическая, прикладная, хиругическая, топографическая, физиологическая.

В этот период Н. И. Пирогов не растерялся перед наплывом новых течений и идей. С наибольшей силой его увлекло прикладное направление в анатомии. Между тем кризис чисто описательной анатомии становился все более очевидным. Вызревала общая теория развития живых существ. Изучение формы должно было дать ответ на вопрос, как эта форма образуется, от чего зависит в своем развитии и в каких пределах изменяется. Крупнейший естествоиспытатель начала XIX века Ламарк в 1809 г. выступил с изложением своих взглядов на историю развития формы. Эволюционная идея вынашивалась в умах лучших представителей биологии и, наконец, обрела вид законченной теории в трудах гениального Дарвина.

Встав на путь самостоятельного исследования, Н. И. Пирогов обнаружил огромные, неиспользованные до него возможности анатомии. Изучая, проверяя, познавая, Н. И. Пирогов убедился в том, что и в накоплении новых фактов и в их теоретическом осмысливании имеются зияющие пробелы.

Оценивая заслуги Н. И. Пирогова спустя много лет, великий русский физиолог И. П. Павлов писал: "Ясными глазами гениального человека, на самых первых порах при первом прикосновении к своей специальности хирургии он открыл естественнонаучные основы этой науки: нормальную и патологическую анатомию и физиологический опыт, и в короткое время настолько на этой почве утвердился, что сделался творцом в своей области"^*.

^* (Павлов И. П. Речь 23 ноября 1906 года.- В кн.: Труды заседаний русского хирургического общества Пирогова. СПб., 1908.)

Анатомическая подготовка Н. И. Пирогова закладывалась в Московском университете. По прибытии в Дерптский университет для продолжения образования он делит свое время между занятиями хирургией и занятиями анатомией. Маленькая клиника его руководителя проф. И. Ф. Мойера не поглощает и десятой доли его физических и нравственных сил. Начинаются систематические занятия анатомией, задумываются и осуществляются экспериментальные исследования.

Следует также принять во внимание значительный труд, затраченный Н. И. Пироговым на совершенствование в анатомии за время первой заграничной командировки в Берлин. И здесь сказались самостоятельность и принципиальность в его характере, без которой нельзя представить себе гениального человека.

Именно в Берлине Н. И. Пирогов столкнулся с маститыми хирургами, которые даже с профессорской кафедры доказывали бесполезность анатомических знаний для врачей. Среди современников Н. И. Пирогова было немало хирургов, плохо знавших анатомию, но такого откровенного пренебрежения анатомией, какое он увидел в Берлинском университете, ему встречать не приходилось. Например, хирург Руст признавался перед студентами в том, что он забыл название костей. Хирург Грефе, как описывает Н. И. Пирогов, в течение 45 мин искал у больного на операции плечевую артерию. Необходимо учесть, что все операции производились тогда без обезболивания. В другом случае упомянутый хирург, затратив много времени и разрушив ткани до кости, не мог найти артерию. Вот к чему приводило на практике игнорирование точных знаний анатомии.

На фоне такого морфологического нигилизма тем примечательнее добросовестное и целеустремленное изучение анатомии Н. И. Пироговым. Приобретенные им навыки при операциях на трупе придали ему уверенность. Он добился безошибочности своих действий на операциях и изумительной скорости в их выполнении. Он восторгался достижениями хирурга Лангенбека из Гёттингена, знания анатомии которого, по отзывам Н. И. Пирогова, были так же обширны, как и знания хирургии.

Личное совершенствование в анатомии и понимание великой пользы этого для конкретных врачебных задач не удовлетворяли Н. И. Пирогова. Он испытывал потребность в активной пропаганде своего опыта, так как был убежден в превосходстве оперативного искусства, основанного на точных знаниях анатомии, перед виртуозной, но ремесленной техникой знаменитых хирургов. Последующая его борьба за организацию Анатомического института при Медико-хирургической академии в Петербурге становится понятной именно в свете этой глубокой заинтересованности ученого в распространении анатомических знаний.

История создания Анатомического института - образец настойчивости Н. И. Пирогова в осуществлении своих замыслов. 21 октября 1844 г. он написал записку об учреждении специального Анатомического института для усиления практического направления в обучении студентов. Идея Н. И. Пирогова была поддержана профессорами Медико-хирургической академии К. М. Бэром и К. К. Зейдлицем. Друг Н. И. Пирогова, читавший курс сравнительной анатомии, К. М. Бэр был заинтересован в улучшении анатомической подготовки студентов и принял деятельное участие в защите проекта организации института. Спустя месяц после подачи записки К. М. Бэр направил президиуму Медико-хирургической академии письмо, в котором писал: "Спешу сообщить радостную весть, что Пирогов, наконец, согласился взять на себя анатомию.., если она станет учреждением, дающим молодых анатомов. Академия и Родина должны лишь приветствовать это"^*.

^* (Цит. по Е. Н. Павловскому. К. М. Бэр и Медико-хирургическая академия. М-Л.: Изд. АН СССР, 1948, с. 93.)

В докладной записке Н. И. Пирогов излагал свои соображения о целях и принципах организации анатомического института. Он имел в виду предоставить возможность студентам "с самого их вступления в Академию до окончания курса практически заниматься различными отраслями анатомии". Анатомические занятия, проводимые методически, могли бы, по мнению Н. И. Пирогова, "еще более осуществить господствующее теперь направление в соединении медицины с анатомией и физиологией..." и послужить подготовке и воспитанию "будущих наставников анатомии для целой России".

Непоколебимая вера Н. И. Пирогова в успех начатого дела принесла свои плоды. Институт был создан. В результате энергичных мер анатомия заняла в Академии почетное место. Три кафедры заботились о морфологическом мышлении студентов и их анатомической грамотности - кафедра описательной анатомии (проф. П. А. Наранович, Ф. П. Ландцерт), кафедра сравнительной анатомии (проф. К. М. Бэр) и кафедра прикладной анатомии (проф. Н. И. Пирогов). Анатомический институт организационно не был связан ни с одной из этих кафедр, он представлял студентам и врачам возможности самостоятельного изучения анатомии на принципах полной добровольности.

Описательная анатомия, занимавшаяся накоплением фактов и их систематизацией, сама по себе не интересовала Н. И. Пирогова. "Главная цель моих анатомических исследований, - писал он, - приложение их к патологии, хирургии, или по крайней мере физиологии..."

Вместе с тем Н. И. Пирогов чрезвычайно строго относился к описанию анатомических деталей. К. А. Тимирязев (1904) указал, что Н. И. Пирогов правильно подметил, как мало мы ценим простое обладание фактом. Без фактов, без конкретных знаний не могло быть науки. Вот почему, посвящая свои знания анатомической хирургии, Н. И. Пирогов внес неоценимый вклад в развитие нормальной анатомии человека.

Академия наук в 1847 г. избрала Н. И. Пирогова своим членом-корреспондентом. Комиссия, в составе которой были академики К. М. Бэр, Ф. Ф. Брандт, А. Ф. Миддендорф, отобрала и рекомендовала его как первого кандидата на избрание, поскольку его преимущества перед всеми другими конкурирующими учеными совершенно очевидны. При этом были приняты во внимание:

1) его многочисленные и глубокие исследования по различным направлениям анатомии и хирургии;

2) создание им первого в России Анатомического института;

3) слава его лекций по топографической и патологической анатомии;

4) его успехи в лечебной деятельности на посту заведующего Госпитальной хирургической клиникой и в качестве консультанта Обуховской, Мариинской и Максимилиановской больниц.

Но высокий авторитет Н. И. Пирогова был признан Академией наук и по другим каналам. Заслуживают специального упоминания премии, которые присуждались Академией наук за лучшие произведения. Н. И. Пирогов удостаивался их несколько раз. Так, в 1840 г. Демидовская премия была присуждена ему за книгу "Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций". В 1844 г. его "Полный курс прикладной анатомии человеческого тела" также был удостоен Демидовской премии. Эта премия еще дважды вручалась Н. И. Пирогову: в 1851 г. за книгу "Патологическая анатомия азиатской холеры" и в 1860 г. за "Топографическую анатомию, иллюстрированную разрезами, проведенными через замороженное тело человека в трех направлениях".

Полное понимание значения перечисленных трудов, награжденных премиями, обнаружила общественность страны. Журнал Министерства народного просвещения, "Еженедельная клиническая газета", "Военно-медицинский журнал", "Отечественные записки", "Библиотека для чтения", "Записки по части врачебных наук" и другие журналы поместили восторженные отзывы на книги Н. И. Пирогова. Единодушным было признание выдающихся достоинств этих книг и атласов. Указывалось, что они принесли славу автору и отечественной медицине, поскольку подобных произведений ни в России, ни за рубежом никогда не появлялось. Свидетельством актуальности и ценности книги "Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций" служил выход ее в 5 изданиях (1837, 1841, 1854, 1861 и 1881/82 гг.), на русском, латинском и немецком языках.

Рецензируя "Полный курс прикладной анатомии человеческого тела" Н. И. Пирогова в связи с представлением этого сочинения на соискание премии П. Н. Демидова, академики К. М. Бэр и Ф. Ф. Брандт, писали, что Н. И. Пирогов "поставил задачу по-новому изучить и изложить всю сущность т. н. описательной анатомии". В своих исследованиях, по мнению рецензентов, ему удалось "не только дополнить морфологические познания тела человека, но и вникнуть глубже в самые условия органического строения". Такой вывод, сделанный выдающимися естествоиспытателями России, в значительной степени предопределяет оценку Н. И. Пирогова как анатома. Нельзя все его заслуги в анатомии сводить к разработке прикладного направления. Исследования Н. И. Пирогова, его классические труды, его напряженная борьба за высокую анатомическую культуру - все это вместе взятое оживило анатомическую науку, поставило на новую высоту. И совсем не случайно Академия наук, высший научный центр России, избрала Н. И. Пирогова членом-корреспондентом и наградила все его крупные труды демидовским премиями.

До настоящего времени не было сделано специального анализа результатов морфологических исследований Н. И. Пирогова по различным разделам анатомии, хотя все анатомы на протяжении последних 80 лет выступали единодушно с восторженной общей оценкой его заслуг в анатомии. Мы имеем в виду статьи и речи П. Ф. Лесгафта, Ф. П. Ландцерта, Д. Н. Зернова, А. И. Таранецкого, С. Н. Делицина, Н. А. Батуева, Н. К. Лысенкова, П. И. Морозова, В. Н. Шевкуненко, М. С. Спирова, А. Н. Максименкова, А. М. Геселевича, Д. Н. Лубоцкого и др.

Еще 100 лет назад читатели сочинений Н. И. Пирогова выделяли прекрасную разработку вопросов, относящихся к опорно-двигательному аппарату. К. М. Бэр указывал, что Н. И. Пирогов по-новому изложил учение о костях, суставах и мышцах, уделив особенно большое внимание вспомогательным элементам суставов и мышц (связки, блоки, фасции, костно-фиброзные каналы), которыми ученые иногда пренебрегали. Применив новый метод изучения - реконструкцию суставов по распилам замороженных в различных положениях объектов, Н. И. Пирогов впервые определил точные взаимоотношения и взаимодействие суставных концов костей и всех вспомогательных аппаратов.

В свое время учитель Н. И. Пирогова проф. Е. О. Мухин подчеркивал, что "от познания вида, положения, связи и движения кости зависит точнейшее познание вывихов и переломов, правильное их вправление". Н. И. Пирогова кости интересуют и с точки зрения деталей их строения, и в плане раскрытия механизма движений в суставах. Подробное описание костей не является для него самоцелью. Он хочет прежде всего познать назначение каждой кости. "Как бы ни было подробно и отчетливо описание костей, оно не может обратить на себя должного внимания учащегося", - писал он. Сначала необходимо определить назначение кости, а потом оценить наружный вид и способы соединения, "приспособленные к исполнению этого назначения".

Рассматривая распилы замороженных верхних конечностей, Н. И. Пирогов впервые правильно раскрыл роль проксимального и дистального рядов костей запястья, как своеобразных костных менисков в актах сгибания и разгибания. Остеопластическая операция стопы была предложена Н. И. Пироговым на основании изучения продольных распилов, сделанных через голень - стопу.

Для укрепления твердого скелета в организме человека, по Пирогову, велика роль фиброзных (волокнистых) структур. Синовиальная система облегчает функции мышц и делает более совершенными соединения костей. Н. И. Пирогов рассматривал суставы как весьма рациональные подвижные соединения скелета и как непременные атрибуты мышечной системы. Продолжатель трудов Н. И. Пирогова в этой области П. Ф. Лесгафт в конце XIX века открыл законы строения суставов. Если Н. И. Пирогов требовал сначала выяснить назначение органа, то П. Ф. Лесгафт научил понимать его форму на основании подробного анализа его биологических, физических и химических свойств.

В изучение мышечной системы человека Н. И. Пирогов вдохнул свежую струю. Биомеханические условия работы мышц глубоко интересовали его. Особенно ценные выводы были сделаны им при изучении вспомогательных аппаратов мышц-фасций и их производных.

До Н. И. Пирогова анатомы не придавали значения фасциям. Описания этих структур грешили небрежностью и неточностью. Так, в учебнике анатомии Гемпеля (изд. 1837 г.) упоминались лишь широкая фасция бедра и поперечная фасция живота. Н. И. Пирогов внес почти исчерпывающую ясность в анатомию и физиологию фасций, показав их отношение к мышцам и сосудам. Он установил, что благодаря фиброзным фасциальным оболочкам только мышцы одинакового физиологического значения заключены в общие соединительнотканные футляры. Вместе с фасциями впервые были изучены клетчаточные пространства, роль которых в хирургии и в патологии чрезвычайно важна.

Необходимо отметить многочисленные примеры приоритета Н. И. Пирогова в открытии и описании топографических особенностей расположения органов на голове, шее, в грудной и брюшной полостях и в тазу. Крыловидно-челюстное пространство с височно-крыловидным и межкрыловидным промежутками, особый треугольник на шее, трапециевидная фасция в области локтевого сгиба, топография забрюшинного пространства, точное взаиморасположение органов в малом тазу - все это лишь частные примеры общего богатого новаторского наследия Н. И. Пирогова. Его современники-хирурги, такие, как Буров, Лисфранк, Шассеньяк, Шопар, Купер и др., стоявшие как анатомы на значительно более низком уровне, вошли в историю мировой анатомии в связи с описанием некоторых структурных образований (фасция Бурова, бугорок и сустав Лисфранка, бугорок Шассеньяка, связка Купера). Между тем до настоящего времени имя Н. И. Пирогова в иностранных биографических словарях упоминается лишь в связи с его заслугами в хирургии. В зарубежной анатомической печати его место в истории анатомии остается неоцененным. Это тем более досадно, что труды Н. И. Пирогова печатались на латинском и немецком языках. В зарубежной литературе встречаются и приятные исключения. Например, Бухгольц в книге "Эрнст фон Бергман" (3-е изд., Лейпциг, 1913) воспроизводил слова знаменитого хирурга (Бергмана) на с. 145: "Мы никогда не забудем, что немецкая хирургия построена на фундаменте, заложенном хирургами французской академии, что она покоится на анатомических работах русского Н. И. Пирогова и асептическом способе англичанина Д. Листера".

Спланхнология оказалась одним из тех разделов анатомии, который был рассмотрен Н. И. Пироговым весьма обстоятельно благодаря примененным им новым методам исследования. На распилах замороженных трупов взаиморасположение органов, их скелето- и синтопия устанавливались с большой точностью. Впервые Н. И. Пирогов показал с максимальной достоверностью истинное расположение внутренних органов, соответствующее нормальному строению тела человека. Метод скульптурной анатомии позволил охарактеризовать объемные отношения органов в полостях. Стремясь проследить топографию внутренних органов в норме, а также при физиологических смещениях и в условии патологии, Н. И. Пирогов заложил основы функциональной спланхнологии и патологической топографии органов. "Положение многих органов оказалось вовсе не таким, как оно представляется обыкновенно, когда от давления воздуха и нарушения целости полостей это положение изменяется до крайности",- писал впоследствии маститый ученый. Влияние изменившихся условий па синтопию органов изучалось на трупах, замороженных в различных позах. Производилось предварительное заполнение органов и полостей жидкостью. Полученные данные тотчас же переносились в клинику и служили Н. И. Пирогову для целей диагностики и терапии.

Н. И. Пирогов обращал большое внимание на возрастные особенности расположения и строения органов. На его рисунках представлены распилы трупов детей. В этом смысле он является одним из основоположников возрастной анатомии. Он проводил также тонкие различия в строении мужского и женского тела, подчеркивая половые анатомические особенности. Наконец, он указал пути развития и профессиональной анатомии, которая изучает влияние рода занятий и труда на человеческий организм.

Для оценки научных заслуг Н. И. Пирогова в анатомии имеют особое значение его труды, относящиеся к морфологии и хирургии кровеносных сосудов. Б. В. Петровский (1958) подробно охарактеризовал эти труды. Диссертация Н. И. Пирогова, посвященная экспериментальному изучению последствий перевязки брюшной аорты, его классическая книга "Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций" дают богатый материал для анализа достижений ученого в области ангиологии.

Главной проблемой, решение которой Н. И. Пирогов мыслил с помощью эксперимента, являлась проблема реституции кровообращения после выключения основной артериальной магистрали. Сумеет ли организм справиться с перевязкой брюшной аорты или нет - вот вопрос, который волнует его уже в возрасте 20 лет. Он наблюдает методически, скрупулезно изменения органов после тяжелого нарушения кровотока в организме. Устанавливает истинные причины смерти животных в результате такой травмы. Он описывает едва ли не в первые всевозможные анастомозы, частично восстанавливающие кровоток после перевязки брюшной аорты. Выясняется преимущественное значение связей между сегментарными ветвями аорты. Подчеркивается вариабельность коллатералей у различных видов животных. Доказывается целесообразность перевязки аорты не дальше от сердца, а ближе к нему на участке между передней и задней брыжеечной артериями (краниальней почечных артерий).

Для выяснения динамики развития коллатеральных путей Н. И. Пирогов применял метод постепенного стенозирования аорты, используя специальный турникет Буяльского. В результате этого гибель некоторых экспериментальных животных удавалось предотвратить. Постепенное сжатие аорты оказывалось менее опасным, так как расстройства гемодинамики наступали не столь резко, и к моменту полной облитерации аорты успевало развиться окольное кровообращение.

Работы Н. И. Пирогова по проблеме коллатерального кровообращения, имеющей прямое отношение к практике, были поддержаны и продолжены отечественными хирургами и анатомами (С. П. Коломнин, И. М. Соколов, В. А. Оппель, В. Н. Тонков и его школа и др.).

Совершенно новый вопрос - влияние лигатуры на стенки аорты был также основательно разработан Н. И. Пироговым. Для этой цели он сначала изучил структуру стенки аорты. Правда, он еще не применял микроскоп при исследовании слоев стенки, поэтому внутреннюю оболочку аорты он ошибочно называл серозной, а среднюю считал безмышечной. Наибольшее значение, по Пирогову, выпадает на долю наружной оболочки, за счет которой совершаются регенеративные процессы и происходит реваскуляризация в области лигатуры. Эти наблюдения Н. И. Пирогова подтверждены в советское время исследованиями С. И. Щелку-нова, В. П. Курковского, С. Р. Карынбаева.

Различая прямые (через анастомозы) и непрямые (через капиллярное русло) коллатерали, Н. И. Пирогов признавал преобразование предсуществующих сообщений между сосудами и новообразование сосудистых коммуникаций. В работе о тенотомии (1841) Н. И. Пирогов описал развитие кровеносных сосудов вокруг шва на ахилловом сухожилии в области гематомы. Кровяные сгустки, по его данным, способствуют ускорению регенерации.

О всестороннем подходе Н. И. Пирогова к изучению сосудистых связей свидетельствует разнообразие примененных им методик. Он препарировал сосуды на трупах, делал перевязки сосудов у животных, впрыскивал в артерии и вены эфир, крахмал, масляные эмульсии. При изучении коллатералей вводил в сосуды краску и накладывал лигатуры на сосуды после смерти, чтобы проследить распространение инъецируемого красящего раствора. Несомненно, что все анатомические работы, выявляющие законы распространения вводимых в ту или иную область анестезирующих или лекарственных веществ, должны рассматриваться как развитие методических приемов Н. И. Пирогова.

Отдельно следует упомянуть о топографическом изучении сосудов. Здесь основная роль Н. И. Пирогова заключалась в том, чтобы облегчить хирургам нахождение нужных сосудов у живых пациентов. Одновременно он открыл законы взаимоотношений артериальных стволов с фасциями. Эти законы помогают и в настоящее время быстро обнаруживать сосуды и осуществлять правильные на них манипуляции. Законы Н. И. Пирогова определяют значение и строение сосудистых фасциальных влагалищ.

Наконец, значительный вклад сделан Н. И. Пироговым в анатомию нервной системы. Ко времени начала его творчества серьезное влияние на общие представления о нервной деятельности оказывала школа Иоганнеса Мюллера, адепта физиологического идеализма. Были последователи его и в России. Например, в работе Д. Н. Ковальского еще в 1857 г. говорилось: "Все в природе немо, беззвучно, бесцветно, холодно, темно: ощущение есть ни что иное как сознание состояния чувствующего нерва". Признание вездесущности и всемогущества нервной системы приводило чуть ли не к обожествлению ее в работах Шписса. Вместе с тем продолжалась генеральная линия развития знаний морфологии и физиологии нервной системы, приведшая во второй половине XIX века к созданию теории нервизма.

Исследуя влияние наркоза на нервную систему, Н. И. Пирогов обратил внимание на фазность эффекта, на соподчинение низших этажей нервной системы высшим. Для него спинной мозг - орган рефлекторных реакций, неосознанной чувствительности, а головной мозг - орган сознания.

Для изучения структуры головного мозга весьма плодоносными оказались разрезы его в замороженном виде, произведенные Н. И. Пироговым в трех плоскостях. На таких срезах впервые было начато изучение цереброархитектоники. Разложением замороженных препаратов мозга на серии срезов Н. И. Пирогов предвосхитил других ученых XIX века, получавших срезы мозга, уплотненного фиксаторами, с помощью бритвы (В. А. Бец, Штиллинг, Флексиг и др.). Н. И. Пирогову мы обязаны обнаружением ядер основания больших полушарий.

Разветвления периферических нервов подвергались Н. И. Пироговым точному изучению для того, чтобы разобраться в заболеваниях нервной системы, особенно в параличах и невралгиях. Иннервация мышц, по Пирогову, подчинена определенным законам. Например, для каждой группы содействующих мышц существует определенный нерв, к мышцам-антагонистам всегда приходят разные нервы.

Достойны рассмотрения попытки Н. И. Пирогова понять иннервацию сосудов. Он находил источники иннервации аорты, признавал, что двигательные окончания располагаются в среднем слое аорты. Вместе с тем он отрицал чувствительность стенок сосудов. Ошибка Н. И. Пирогова была вполне закономерна, если учесть низкий уровень микроскопической техники того времени. Лишь в конце XIX века А. С. Догель показал чувствительные нервные приборы в стенках сосудов. Впоследствии советским морфологам удалось установить насыщенность рецепторами стенки аорты.

Изучая под микроскопом влияние эфира на периферическую нервную систему, Н. И. Пирогов выявил реактивные изменения нервных волокон. Это направление экспериментально-морфологического исследования бурно развивалось в конце XIX века и неизменно находится в центре внимания нейрогистологии.

Глубину пироговского анализа результатов опытов хотелось бы показать еще на одном примере. После перевязки аорты у животных, как известно, наступают параличи задних конечностей. Предшественник Н. И. Пирогова французский ученый Легалуа полагал, что это происходит вследствие перерождения спинного мозга, лишенного кровоснабжения. Н. И. Пирогов объяснил происхождение параличей не только изменениями в спинном мозге, но также ишемическими страданиями мельчайших нервных веточек и нервных окончаний в тканях конечностей. После его работ влияние ишемии на нервы признавалось доказанным. Например, в руководстве по гистологии Фрея (СПб., 1865) мы находим четкие указания на то, что "перевязка артерий производит вскоре паралич чувствительных и двигательных нервов той части, к которой шла артерия" (с. 398).

В "Полном курсе прикладной анатомии" обстоятельно установлены точные ориентиры нервных стволов, их ветвей и связей. Исходя из их топографии, Н. И. Пирогов рекомендует разрезы, исключающие травму нервов. Даже метод распилов принес исследователю новые мысли о закономерностях строения мозга. Так, он убедился в том, что черепные нервы начинаются не от поверхности мозга, а в его глубине, что мозолистое тело имеет не горизонтальное положение, как обычно описывается в анатомических руководствах, а сводчатое.

Н. И. Пирогов - великий анатом и хирург - поднялся к вершинам науки в тяжелое для России время. Складывающиеся капиталистические отношения ускоряли разложение феодально-крепостнического строя, приближали его крах. Жестокий николаевский режим был направлен против нарастающих освободительных и революционных тенденций в русском обществе. Но в недрах общества, стиснутого оковами рабства, вынашивались освободительные идеи, зрели и ширились демократические начала, формировалось революционное мировоззрение. Все это побуждало к деятельности передовых людей России и способствовало развитию науки.

Анатомические и хирургические исследования в деятельности Н. И. Пирогова постоянно переплетались. Ничто не оставалось только в сфере теории, все служило задачам практики. С логической последовательностью он сочетает научную работу с требованиями клиники, разрабатывает функциональное направление в анатомии. Заслуги Н. И. Пирогова как анатома заключаются в открытии метода изучения анатомии тела посредством распилов замороженных трупов и получения слепков полостей (скульптурная анатомия), применении экспериментов в анатомических исследованиях, создании атласа топографической анатомии, определении синтопии органов, исследовании фасции и сосудов, описании придаточных полостей носа, лимфоидного кольца в области зева, межмышечных перегородок, треугольника на шее и т. д. Ему принадлежит заслуга в создании Анатомического института, в перестройке анатомической подготовки врачей.

Огромная заслуга Н. И. Пирогова состоит в том, что он создал и прочно укрепил научные основы хирургии. В этом решающую роль сыграло его глубокое знакомство с научной анатомией.

Разрыв между теоретическими науками и практической деятельностью в медицине наиболее резко проявился во второй четверти XIX века. Взаимоотношения между анатомией и хирургией в этом смысле были весьма показательны. Преподавались они в одном медицинском учебном заведении, но гармоничного соединения их не получилось.

Анатомия развивалась как самодовлеющая наука, хирургия претендовала на полную независимость от анатомии и физиологии. Н. И. Пирогов отверг это отчуждение родственных наук и научил хирургов ценить анатомию.

"Анатомия, - писал Н. И. Пирогов, - не составляет, как многие думают, одну только азбуку медицины, которую можно без вреда и забыть, когда мы научимся кое-как читать по складам; изучение ее так же необходимо для начинающего учиться, как и для тех, которым доверяется жизнь и здоровье других".

Своими трудами Н. И. Пирогов создал всемирную славу русской анатомической школе. После выхода в свет этих трудов началась новая эра в истории анатомии. Если тенденции развития анатомии в первой половине XIX века заключались в ее разделении на специальные науки (сравнительная анатомия, гистология, патологическая анатомия, топографическая анатомия), то со времени работ Н. И. Пирогова анатомия на более высоком уровне снова пришла в соприкосновение с сопредельными отраслями знаний. Процесс глубокого внедрения анатомических исследований в патологию, физиологию, клинику продолжается и сейчас. Комплексная разработка научных проблем анатомии стала единственно перспективной.

Живые, творческие, опережавшие время идеи Н. И. Пирогова устраняли угрозу эклектизма в понимании общебиологических и философских основ анатомии, предотвращали путаницу и разлад в разработке анатомической науки. Прямая линия развития анатомии в России идет от Н. И. Пирогова через П. Ф. Лесгафта к В. Н. Тонкову и всей советской анатомической школе. П. Ф. Лесгафт, не учившийся у Пирогова и встречавшийся с ним лишь 2 раза у постелей больных, считал великого русского ученого "одним из лучших наших учителей". Именно в творчестве П. Ф. Лесгафта в наибольшей степени преломились анатомические идеи Н. И. Пирогова.

Преемственность между анатомом Н. И. Пироговым и анатомом П. Ф. Лесгафтом прослеживается на конкретных примерах. Н. И. Пирогов начинает функциональную анатомию, П. Ф. Лесгафт ее развивает, возводит ее на уровень теоретической анатомии. Н. И. Пирогов начинает анализ аппарата движения, П. Ф. Лесгафт поднимает его на небывалую высоту. Н. И. Пирогов провозглашает новые педагогические идеи, П. Ф. Лесгафт реализует их на практике и обогащает новыми мыслями. В лице каждого из них сочетаются анатом и педагог, талантливый врач и гениальный ученый. Даже такой в конечном счете случайный факт, как вскрытие П. Ф. Лесгафтом трупа бывшего пациента Н. И. Пирогова, кажется знаменательным. Н. И. Пирогов перевязывал артерии, П. Ф. Лесгафт же изучал развившиеся коллатеральные сосуды.

Можно только изумляться дальновидности Н. И. Пирогова, предсказавшего неизбежность обращения науки к молекулярным изменениям в тканях. Использование микроскопа при исследовании патологического материала обогащало и расширяло знания нормальной морфологии.

"Нельзя не задуматься перед этим могучим явлением счастливого сочетания ума, таланта, знания, страстной и стремительной любви к истине и безупречной честности", - говорил С. П. Боткин о Н. И. Пирогове. Заслуги его в анатомии были признаны очень рано при его жизни. Книги Н. И. Пирогова раскупались в России и в Западной Европе.

Книги и атласы Н. И. Пирогова до настоящего времени остаются непревзойденными произведениями. Исследовательский труд анатома - это подвиг жизни. Образец такого труда дали Везалий, Биша, Пирогов. После целого дня работы в больнице Н. И. Пирогов находил силы производить вскрытия трупов и трудиться над препаратами для атласа. Ветхий деревянный морг Обуховской больницы в Петербурге, мрачная, освещенная свечами препаровочная, тяжелый запах тлена, склонившаяся над трупом фигура знаменитого анатома.

В таких условиях работал Н. И. Пирогов год за годом. За 15 лет работы в Петербурге с 1841 по 1856 г. он произвел вскрытие почти 12 000 трупов. Только самоотверженная преданность науке, непоколебимое мужество способны породить такой необыкновенный труд.

Круг интересов Н. И. Пирогова только в морфологии был чрезвычайно широк. Однако в его практической сфере строго выдерживалось главное направление. По ходу решения своей генеральной задачи - внедрения анатомии и физиологии в медицину-Н. И. Пирогов вносил в науку новые факты, важные наблюдения, ценные мысли, доказавшие его глубокое понимание насущных задач биологии. Он доказывал индивидуальную, возрастную, типовую изменчивость организма и органов; он применял микроскоп для исследования патологических изменений, и в этом отношении его имя должно стоять рядом с именем Р. Вирхова. Он одним из первых увидел перспективы использования эксперимента в анатомии и сам проводил опыты на животных и на трупах. Весьма плодотворно он применял функциональные критерии для познания формы.

Славы Н. И. Пирогова нельзя было не признать, слишком осязаемы были его заслуги, слишком очевидным было его превосходство. Н. Г. Чернышевский называл его знаменитейшим из всех наших ученых. В высказываниях всех поколений отечественных и советских анатомов и хирургов он единогласно считается гениальным анатомом, его заслуги признаются исключительными. Имя Н. И. Пирогова, указывал В. М. Бехтерев, навсегда останется в памяти благодарных потомков. "Если бы Н. И. Пирогов, кроме анатомических трудов, не оставил после себя никаких других, то он и тогда бы обессмертил свое имя", - писал В. И. Разумовский.

Еще современники и последователи Н. И. Пирогова правильно поняли значение биологического образования для медиков. А. А. Бобров, крупный русский хирург, доказывал, что отныне путь в клинику лежит через анатомический зал. Ученик Н. И. Пирогова по Медико-хирургической академии П. Хлебников пророчески утверждал, что будущее медицинской науки заключено в развитии естественных наук.

Нельзя не подчеркнуть действенного и страстного патриотизма Н. И. Пирогова. "Я люблю Россию, люблю честь Родины", - восклицал он в Севастопольских письмах. Он требовал готовить самостоятельных деятелей науки, способных возвеличивать ее могущество. Он указывал, что в России наука не то, что на Западе. Неправильно видеть в русской науке одну только прикладную сторону. Воспитание таких ученых, по мнению Н. И. Пирогова, может происходить только в обстановке научного преподавания, при соблюдении полной свободы научных исследований и учений.

Наука не может не быть прогрессивной, учил Н. И. Пирогов. Но для этого ученый не должен стоять на месте и пережевывать старое. Он обязан создавать, творить, открывать. Разумеется, разработка новой области исследования дело трудное. И все же лучше освоить кусочек целины, чем сводить всю свою деятельность к повторению известного.

Качества Н. И. Пирогова как ученого привлекают симпатии деятелей науки различных исторических этапов. Готовность защищать свои убеждения, ставить десятки и сотни опытов для самопроверки, желание убедить, доказать, а при ошибке не скрывать своих промахов, уберегая науку от мелочных эгоистических страстей, - в этих качествах проявился удивительно цельный характер великого ученого. Н. И. Пирогов требовал от себя и от других учиться всегда, работать без устали всю жизнь.

Наука у Н. И. Пирогова не сводилась к масштабам захудалой формулы или сухой академической статьи. Он орлиным взором схватывал не только настоящее науки, но и будущее. Он отчетливо видел как тенденции к дифференциации наук, так и их органические связи. "В настоящее время доказывать неразрывную связь всех наук между собой было бы совершенно излишне",- утверждал он. "Науки не просто граничат одна с другой, а внедряются и проникают друг в друга".

Не случайно воздается должное силе научного предвидения Н. И. Пирогова. Он предсказал великое будущее наркозу, предложенной им гипсовой повязке, восстановительной хирургии. В его учении о миазмах обнаруживается гениальное предвидение значения инфекции. В гигиене и профилактике он открывает истинный прогресс медицины. "Будущее принадлежит медицине предохранительной", - проницательно провозглашает он на склоне своей жизни. И эти его слова сохраняют свою мудрость сегодня.

Сто лет назад в одном и том же году русская и мировая медицинская общественность дважды глубоко переживала события, связанные с именем Н. И. Пирогова. 24 - 26 мая 1881 г. в Москве был отпразднован 50-летний юбилей научной деятельности Н. И. Пирогова, а 23 ноября этого же года он скончался. В приветствиях по случаю его юбилея и в выступлениях в связи с его смертью утверждалась и звучала особенно ясно простая истина: в лице Н. И. Пирогова все страны мира воочию увидели гениального русского ученого. На протяжении всей жизни Н. И. Пирогов был предан науке, его пытливая мысль не давала ему покоя, он без устали трудился во имя светлых целей и разума, ради торжества истины и процветания жизни.

"Наука поставила меня выше толпы, - писал он, - наука заставила меня любить истину, наука послужила к развитию во мне святой идеи о долге и обязанности до такой степени, что я самое чувство подчинил этой идее и готов умереть хладнокровно, когда этого будет требовать долг, возлагаемый на меня наукой".

Глубокой верой в могущество науки, убежденностью в ее неисчерпаемых силах полны высказывания Н. И. Пирогова. Своей преданностью науке, беззаветным служением ей он показал образец истинного ученого.

В. Л. Грубер. Ученым прозектором при Пирогове был В. Л. Грубер (1814 - 1890) - чех по национальности, ученик известного венского анатома И. Гиртля. В 1856 г. после ухода из академии Н. И. Пирогова В. Л. Грубер возглавил Анатомический институт, которым и руководил более 30 лет. В. Л. Грубер опубликовал около 600 анатомических работ. В основу своих публикаций он положил массовые исследования вариантов и аномалий большинства систем и органов человеческого тела. Подробное накопление фактического материала было необходимым этапом в развитии анатомии. Практическое значение имеют ряд работ В. Л. Грубера, посвященных синовиальным влагалищам, сумкам и выпячиваниям, которые рассмотрены с точки зрения развития патологических процессов, а также исследования фасций, межфасциальных пространств и брюшины.

И. М. Сеченов, С. П. Боткин, В. Л. Грубер

В. Л. Грубер был до конца своих дней предан анатомии. Он сочувственно относился к политическим антиправительственным взглядам студентов и завещал большую сумму на стипендии студентам, избравшим специальностью анатомию. Поразительна его преданность делу подготовки врачей. В своих научных исследованиях он стоял на позициях старой описательной анатомии.

Как писал Е. Н. Павловский, В. Л. Грубер всем своим существом ушел в практическое преподавание нормальной анатомии, накопление музейных богатств и на описание несчетного числа аномалий в строении человека. В то время учение об изменчивости еще не отделилось в обособленную специальными методами ветвь биологических наук. Увлеченный описанием любых отклонений от "норм" строения тела человека, В. Л. Грубер не мог поднять свои исследования на теоретическую высоту оценки пределов изменчивости анатомических деталей, и все малейшие отклонения считал аномалиями, поэтому-то он и не мог сделаться творцом типовой анатомии человека, хотя и располагал фактическим материалом. Требовался иной методологический подход к оценке, казалось бы, безграничного разнообразия анатомических форм.

Рис. 6. В. Л. Грубер ведет занятия с курсистками (Н. Я. Ярошенко, 1846 - 1898)

Стремление анатомов описательного направления к безмерному расчленению тела в XVIII веке едко словами Мефистофеля заклеймил Гете:

 "Живой предмет желая изучить,
 Чтоб ясное о нем познанье получить,
 Ученый прежде душу изгоняет,
 Затем предмет на части расчленяет
 И видит их, да жаль: духовная их связь
 Тем временем исчезла, унеслась". 

В. Л. Груберу эта критика непременно принесла бы пользу, но его любили за преданность делу, за бескорыстие. И. М. Сеченов и С. П. Боткин дарили ему свою дружбу.